Религия бешеных

Едва коснувшись, я просто стряхивала эту падаль с рук: «Отойдите от меня все…» Это — искусство, это надо уметь, восточная боевая философия, что-то насчет «открытой ладони», — это такая вещь… К сожалению, к этому искусству мне повезло прикоснуться лишь слегка. Максимум, чему я там научилась, — это отсутствие ненужных эмоций. Плюс — автоматически пошатнувшееся уважение к чужой жизни…

Это такая вещь, где простой физухой мало что решают. Во все надо вкладывать силу духа… Прикладывать тонкую лапку ящера…

…И я отправляла его в полет, как будто он не весил ничего. А потом только терпеливо дожидалась, когда падаль соскребет себя со льда. Чтобы снова «едва коснуться». И помочь ему упасть туда, куда он «хочет». Видите, не придумываю, действительно знаю главный принцип…

Слушай, на сколько тебя хватит? Я ведь могу продолжать этот балет бесконечно… Ты не тот мужчина, которого я стану подбирать с пола. Я знаю только одного человека, через которого я не перешагну… «Невозможно жить с женщиной, любящей другого…»

Животное… Он зарылся окровавленным лицом в сугроб под фонарем и глухо заорал, как будто его уже режут. Я откровенно маялась от скуки. За последний час мы не продвинулись к дому ни на шаг. Ну и что мне с тобой теперь делать? При условии, что я могу делать уже все, что угодно… «Не смотри ТАК на мужчин…»

И хрен кто что докажет. Ну да, он напился, я разозлилась, бросила его на улице, ушла, потом одумалась, вернулась. А он уже не дышит. Кто сказал, что я ходила за ножом?..

И знаешь, что самое поганое? Я ведь при этом… ни слова не произнесу. «В тебе не осталось ничего человеческого…»

«У нас за бутылку водки убивают!» Как они задолбали этой фразой. Уже много лет это — исчерпывающее описание нашей действительности…

А что бы они сказали, если бы узнали, что всего лишь из-за нескольких смятых червонцев человека оставили жить?!

А я просто не нашла у него в карманах эти запрятанные червонцы! А у самой у меня не было и «неразменных» тринадцати рублей на метро. Я здесь давно уже сидела заложницей. Придется дома его шмонать… Вот она, истинная глубина нашего порока, нашей нищеты и отчаяния…

Вот она, сделка с совестью… Всего за несколько червонцев я… Боже мой, как низко я пала…

Наверное, я вымотала ему всю душу. Похоже, он меня действительно нечеловечески ненавидел… Странно. За что? Мне нравился этот человек… пока он казался человеком. Но даже это мое невинное «нравился» начало его стремительно разрушать. Он уже давным-давно был непоправимо мертв. На него взгляни — рассыплется… «Не смотри так на мужчин…»

Когда выжать из него еще хоть один день в Москве стало невозможно, я его отпустила. Где бы приткнуться теперь? О! Если с мужчины больше нечего взять, напоследок отбери у него друга…

Когда назойливо зудящая подъездная дверь, чуть помедлив, защелкнулась за моей спиной, я поняла, что не помню его лица…

Рем уже мертвец…

Глава 2 «…Не преткнешься о камень ногою твоею…»

…И здесь ты всегда будешь спать так же спокойно. А я — я буду счастлива. Счастлива до слез… Эти слезы — они от счастья… Потому что я люблю тебя. Я люблю тебя — любого. Потому что это — ты…

Люто

…Мне просто необходимо вернуться назад…

Это была не мысль. Это было невыносимое неотступное ощущение — до ломоты в суставах. Я места себе не находила. Сам воздух вокруг меня звенел: назад, назад!

В начале апреля мне пришлось вернуться домой — и там я выдержала только две недели… В Москве я недоделала что-то очень важное… Я обязана быть там. Мне необходимо вернуться. Необходимо встретиться с… Соловьем. Да, точно, все дело в нем. Мне необходимо именно к нему. У меня больше нет никого…

Я постепенно разматывала клубок преследовавшего меня ощущения — и наконец-то выискала первопричину, обнаружила свербящую занозу. Нашла, откуда идет сигнал… Ни на секунду ведь не возникло сомнений, а так ли уж надо ехать. Надо было не ему. Надо было мне самой…

Я уперлась как рогом. Что-то непостижимое стегало меня как хлыстом. Необъяснимо люто я выгрызала возможность опять попасть в Москву. Не было никаких объективных причин вот так ломиться туда, как будто там сейчас что-то решается и не может решиться без меня. Не было, не было у меня причин так лютовать…

Но я лютовала.

Предъява

Я заорала с отвращением:

— Убери от меня эту дрянь!

Про Кролика Хомячок однажды рассказывал, что вот эту квартирку Кролик себе заработал, расстреляв в упор двух человек… Сейчас он взял что-то с полки и сунул мне в руки череп! Как достали эти сатанисты…

— Убери от меня эту дрянь! Я что, собака — с костями играть?! Не я этого человека убила, чтобы настолько не уважать его смерть!..