Религия на Кубе

Следует отметить, что наибольший вклад в борьбу с диктатурой Ф. Батисты внесла кубинская католическая молодежь. Молодые католики уходили в горы Сьерра-Маэстра, чтобы присоединиться к партизанам. Но, как отмечает И. Альварез Куартеро, также были и священники, которые служили в качестве связных между лагерями повстанцев и городами, которые передавали письма, которые приходили в горы, чтобы дать духовный совет партизанам, исповедовали, крестили, заключали браки и в целом придавали мужества сопротивляющимся. В результате, «в январе 1959 года «барбудос» (бородачи, как называли партизан) спустились с гор, имея при себе распятия и изображения Девы Марии на шеях», а отец Сардиньяс, который был вместе с повстанцами в горах, был «возведен в ранг команданте, став единственным в мире священником, сутана которого была оливкового цвета» [310].

Помимо непосредственного участия в вооруженной борьбе, Церковь, разумеется, прибегала и к более традиционным для нее средствам воздействия: проповедям, обращениям. Опираясь на свой моральный авторитет, она надеялась повлиять на обе стороны конфликта. Во второй половине 1950-х годов несколько прелатов кубинской Церкви высказали свое мнение относительно разрастающейся гражданской войны. В 1958 году епископ города Пиньяр дель Рио Эвелио Диас составил Молитву ради мира, которую довольно скоро стали читать в конце мессы практически по всей стране. Альберто Мартин Вильяверде в личном разговоре с Батистой предложил диктатору вообще

отказаться от власти ради блага нации[311]. Третьим же клириком был архиепископ Сантьяго-де-Куба Энрике Перес Серантес, который еще 28 мая 1957 года выступил с пасторской проповедью, в которой просил враждующие стороны прийти к согласию.

Но насколько действенными были эти мирные инициативы? Как отмечает Дж. Холбрук, Католическая церковь на Кубе была традиционно слабой, особенно в восточной части острова. Причиной этого было то, что католицизм серьезно пострадал во время войны за независимость из-за своей ассоциации с Испанией. При этом все более активную роль начинал играть протестантизм, в результате чего «Католическая церковь фактически заняла оборонительную позицию» [312].

Обратимся к конкретным цифрам. Согласно данным кубинского исследователя, главного научного сотрудника Центра социорелигиозных исследований гаванского университета доктора Р. Торрейро Креспо, уже в 1950-е годы о кубинском обществе можно было говорить как о секулярном. Так, в рассматриваемое десятилетие 72,5 % кубинцев называли себя католиками. Но при детальном рассмотрении выясняется, что за этой самоидентификацией не всегда стоит предполагаемое содержание. Лишь 24 % опрошенных сообщали, что регулярно посещают церковь. 52 % неженатых католиков говорили о том, что им неважно, будет ли их будущий брак совершен по церковному обряду. 52 % сельскохозяйственных рабочих позиционировали себя как католиков, но при этом 27 % из них сообщали о том, что вообще никогда не видели священников[313].

С мнением Р. Торрейро Креспо согласна и американский исследователь М. Крэхэн, отмечающая, что «к 1950-м годам Куба считалась самой светской из всех стран Латинской Америки, притом что опросы показывали, что три четверти населения идентифицируют себя с той или иной религией»[314]. Ту же самую мысль высказывает С. Педраза (Университет Мичигана): до революционных преобразований кубинского общества, начатых в 1959 году, Католическая церковь была крупнейшим учреждением в стране, где много людей идентифицировало себя как католиков, но лишь некоторые посещали мессы регулярно[315].

Таким образом, поляризация религиозного сознания кубинцев в свою активную стадию вступила еще до начала революционных преобразований режима Ф. Кастро. Внешне официально религиозное, кубинское общество на самом деле воспринимало христианство весьма прохладно, не придавая важности содержательной, сущностной стороне католицизма. Именно этот факт следует учитывать, рассматривая попытки Церкви вмешаться в конфликт между правительством и повстанцами в качестве морального судьи. Кубинцам куда важнее и очевиднее было прямое участие духовенства в боевых действиях, нежели проповеди о мире.

На наш взгляд неверно говорить о секуляризации сознания кубинского населения в первой половине XX столетия. Данный процесс был не секулярным по своей сути. Кубинцы не отвергали религию как таковую, но все более формально относились к Католической церкви. Сотрудничество с режимом, поддержка немногочисленного белого богатого населения – все это разделяло кубинский католицизм на две составляющие: официальный догматический и неофициальный народный (синкретический). Население не видело в Церкви духовного лидера нации, а также предпочитало католическому богословию афрокубинский магизм, речь о котором пойдет ниже.