Религия в истории народов мира

В самом деле. В евангелиях и посланиях можно найти ряд нравственных или чисто житейских высказываний, не противоречащих этике и житейской мудрости нашего времени. Например: дерево познается по его плодам; не следует вливать новое вино в старые мехи; никто не пророк в своем отечестве; никто не может служить одновременно двум господам; оскверняет человека не то, что входит в него, а то, что выходит из его уст; не ищи сучка в глазу брата своего, а сначала вынь бревно из своего собственного глаза; не человек для субботы, а суббота для человека; нетрудящийся да не ест и т. п. Все эти здравые моральные идеи взяты христианством из античных философско-этических систем, главным образом у стоиков, особенно у Сенеки — "дяди христианства", как его называл Энгельс[299].

Но тут же, рядом с этими дельными моральными принципами, в новозаветной литературе, в том числе в евангелиях, встречаются и мысли, возмутительные для элементарного нравственного сознания. Иисус публично отрекается от своей матери и от братьев (Матф., гл. 12, ст. 47-50). Он не отпускает своего ученика, желающего исполнить свой семейный и моральный долг — похоронить своего отца (там же, гл. 8, ст. 21-22). Он ставит всем в пример жулика-управляющего, ловко избавившегося от заслуженного наказания, и по этому поводу дает совершенно серьезно, без всякой иронии, такой совет: "Приобретайте себе друзей богатством неправедным" (Лука, гл. 16, ст. 1-9). Наконец, даже с каким-то цинизмом смакуется евангелистами отвратительное моральное правило, что имущему надо еще прибавить, а у неимущего отнять и то последнее, что у него есть: и это неслучайная обмолвка, ибо мысль эта повторена в евангелиях пять раз по два раза у Матфея и Луки и раз у Марка (Матф., гл. 13, ст. 12; гл. 25, ст. 29; Марк, гл. 4, ст. 25; Лука, гл. 8, ст. 18; гл. 19, ст. 26). Все это скотская мораль рабовладельцев и ростовщиков.

Противоречивость христианской этики была прямым отражением изменения классового состава христианских общин. Вначале они состояли из еврейской бунтарской бедноты и были проникнуты боевым апокалиптическим духом. Когда этот дух выветрился (после поражения иудейского восстания), настроения угнетенных масс отразились в христианстве в виде прославления бедных и осуждения богатых: "Горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете" (Лука, гл. 6, ст. 24-25). "Придите ко мне, все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас" (Матф., гл. 11, ст. 28). "Так будут последние, первыми, и первые последними" (там же, гл. 20, ст. 16).

Однако, выражая сочувствие рабам и угнетенным, обещая им награду на небесах, авторы евангелий и не думали ставить вопрос об освобождении рабов здесь, на земле. Рабство представлялось им вещью естественной и не вызывающей сомнений. А когда христианские общины стали пополняться и за счет рабовладельцев, богатых, то в евангелиях еще ярче отразился взгляд на рабов как на совершенно бесправные существа. Например, по словам Евангелия от Луки, Иисус дает своим слушателям такие советы: "Кто из вас, имея раба пашущего или пасущего, по возвращении его с поля, скажет ему: "пойди скорее, садись за стол"? Напротив, не скажет ли ему: "приготовь мне поужинать и, подпоясавшись, служи мне, пока буду есть и пить; и потом ешь и пей сам"?" (гл. 17, ст. 7-9). Автор подобного совета считал, видно, совершенно ненужным дать отдохнуть рабу после тяжелой дневной работы.

Однако при всех противоречиях социальных и моральных принципов в евангельском христианстве все же доминирует одна этическая норма: проповедь терпения, покорности, прощения обид. Именно в евангелиях эта проповедь доведена до крайности и по существу до невыполнимости. "Любите врагов ваших, — учит Иисус, — благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас" (Матф., гл. 5, ст. 44). "Не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую" (там же, гл. 5, ст. 39). Именно эта мораль привлекала и привлекает к христианству многих людей; многие считают ее нравственным идеалом. Однако надо сказать, во-первых, что никто из христиан — за исключением считанных единиц — никогда не выполнял и не выполняет подобных требований. Во-вторых, то разумное, что в них есть, — спокойное и гордое самообладание, уважение к себе и к другому — не оригинально в христианстве, а заимствовано из этической системы стоиков. И наконец, в-третьих, в тех конкретных условиях, в каких звучала евангельская проповедь, — в условиях рабовладельческого строя — она была по существу защитой этого строя. Ведь хотя призыв прощать обиды был обращен ко всем людям, ясно, что относиться он мог прежде всего именно к рабам, к угнетенным, которых обижали угнетатели, а никак не наоборот. Христианская проповедь покорности и прощения с самого начала была на руку эксплуататорам.

Развитие культа