Религиозные чудеса и феномены

Эта эволюция дала Греции ее три великих века художественного творчества и умственного блеска. Она позволила орфической идее, которая является одновременно и первым толчком, и идеальным синтезом Греции, сосредоточить всю силу своего света и затем излучить его на весь тогдашний мир. Уже позже ее политическое здание, ослабленное внутренними раздорами, начало колебаться под ударами Македонии, чтобы окончательно разрушиться под железной рукой Рима.

Эволюция имела многих работников. Она породила таких физиков, как Фалес, таких законодателей, как Солон, таких поэтов, как Пиндар, таких героев, как Эпаминонд. Но она имела, кроме того, и своего признанного главу, посвященного высшего порядка, обладавшего великим творческим умом.

Пифагор является таким же учителем для мирян Греции, каким был Орфей для жрецов ее священных храмов. Его истинная деятельность, подобно деятельности всех других реформаторов, происходила путем устного поучения. Но суть его системы сохранилась в «Золотых стихах» Лизия, в «Комментариях» Гераклеса, в отрывках Филолаиса и Архита, а также в «Тимее» Платона, которая заключает в себе космогонию Пифагора.

Мудрость Пифагора и сегодня актуальна: Эволюция есть закон Жизни; Число есть закон Вселенной; Единство есть закон Бога.

Его учение представляет собой великолепное целое, стройное и прочное, отдельные части которого внутренне спаяны основным умозрением. В нем мы находим разумное воспроизведение эзотерической доктрины Индии и Египта, которой Пифагор придал ясность и простоту эллинской мысли. Он присоединил к ней более энергично и ясно выраженную идею человеческой свободы.

В ту же эпоху в различных точках земного шара ряд великих реформаторов проповедовал аналогичное учение. Лао-цзы в Китае исходил из эзотеризма Фо-Хи; последний Будда, Шакьямуни, проповедовал на берегах Ганга; в Италии этрусское жречество послало в Рим посвященного с «Сивиллиными книгами». И не случайно все эти реформаторы появляются в одно и то же время у самых разных народов. Их различные миссии ведут к одной общей цели. Они доказывают, что в известные эпохи одно и то же духовное течение таинственно протекает через все человечество. Откуда появляется оно? Из того невидимого духовного мира, который вне поля нашего зрения, но из которого к нам посылаются все наши гении и пророки.

Пифагор посетил весь древний мир, прежде чем сказал свое слово Греции. Он видел Африку и Азию, Мемфис и Вавилон, их политику и их посвящение. Его бурная жизнь напоминает корабль, борющийся среди грозно взволнованного моря: с распущенными парусами продвигается он неуклонно к цели своего назначения. Его учение производит впечатление ночной прохлады, сменяющей палящий зной кровавого дня. Оно вызывает мысль о красоте звездного неба, которое постепенно развертывает свои сверкающие узоры и свои эфирные гармонии над головой созерцателя.

…В одну ясную ночь, недалеко от храма Юноны, дорийский фасад которого был освещен мягким светом полной луны, придававшим ему еще большую мистическую величавость, под деревьями ближайшего леса сидел молодой человек. Сверток папируса с песнями Гомера соскользнул к его ногам. Он глубоко размышлял в чутком молчании ночи. Прошло уже много времени после заката солнца. Его пылающий диск продолжал стоять перед взором молодого мечтателя, и мысль его блуждала далеко от видимого мира.

В эту теплую и яркую ночь Пифагор смотрел поочередно на землю, на храм и на звездное небо. Да, каждый из этих миров имеет свой собственный закон, а все вместе движется по закону Числа в верховной гармонии. Но кто разберет когда-либо язык небесных светил? Жрецы Юноны говорили ему: «Небеса богов явились ранее Земли. Твоя душа происходит оттуда. Проси богов, чтобы она могла вознестись обратно на свою сторону».

Пифагор все глубже сосредоточивался над загадкой, которая встала перед ним. Земля говорила: «Слепой Рок!» Небо говорило: «Провидение!» А человечество, которое как бы брошено между обоими, кричало: «Страдание! Безумие! Рабство!» Но в глубине своей души будущий адепт слышал непреодолимый голос, который отвечал и на цепи Земли, и на сверкание небес одним криком: «Свобода!» Кто же был прав: мудрецы, жрецы, безумцы, страдающие или он сам?

В сущности, все эти голоса говорили правду — каждый в своей собственной сфере. Три мира пребывали неизменными, как недра Деметры, как сияние светил и как сердце человеческое, но лишь тот, кто сумеет найти их гармоничное сочетание и закон их равновесия, станет истинным мудрецом, лишь он овладеет божественным знанием и будет в состоянии помогать людям.