Читаем Реликварий ветров. Избранная лирика полностью

Реликварий ветров. Избранная лирика

Одиночества улички шаткие, я в обнимкус собой куролешу по палубам вашим. Одиночествалюдные парки, где изъян не сокрыть, как насбыте илотов, порицаю ваш ветер прелый,наст кленовый, хрустящий фалангами, искамьи перекрапленный остов. Под глазамигуляет осколком одиночества радугаломкая. На плече каменеющий воздух,и снедаемый заживо вечер одиночествазастится встречей.

10. Х.1985. Париж

Блаженной Ксении

«Ты поди, поди, пригожий. Ай, уКсеньюшки-то нашей глазонькигорят. Так и светят над могилкой.…А ещё скажу, во дню ведьсколько раз добавлю масла,ну а после – во всю ночку никого,никто не тронет, а, глядишь,уже до света, как вернусь я,и не гаснут никогда».Спину розовым снегом исхлещет:за тобой пургу ночнуювыстою в мольбе. Ох, АндрейФеодорыч, в тень глазниц своихкромешных схорони меня, в сейдали от дали невской облегчина горле узел чуточной змеида над стаей детских пеней поведиперстом. То в меня на Петроградскойкамнем бросят те мальчонки,коих след сотлел. В дом войдёшь,и у порога битый век прожду.На извозчика – я следом. Богв святых Своих кольдивен, не отринь меня.

27. VII.1986. Пб.

Казарма

Однажды был за полем лысым синийлес на краешке небес, на кончике ресницы; улба – железо сизой койки, окно, потомзабор, дорога поперёк зрачка; надлесом тонким – голубое, а выше – сновалес подоблачный – над кислым испарениемпортянок, выскобленным полом, надтумбочкой пустой и табуретом.Однаждыя ушёл туда, а там обнял пятнистыестволы и в сердце землю целовал,кружился, плакал, пел однажды. Тамвыси дрогнули, набухли и уронили ливеньпряный, краткий.Сквозь гриву луговых стеблейвоздутые текли громады. Чело овеяло приникшеюдушой. Один. Потом? Потом бывал подчас ижив (обычно слыл), а волен – раз. Однаждыбыл забор, дорога, на кончике ресницы синий лес.

18. XII.1986. Палезо

Фотоповесть

В городе Пушкине, в Царском Селе, жиликузены в любвях и печалях – Женяи Жора, брюнет и шатен. Обществознало: два шкодные Ж. Дом на Московскомшоссе, 33. Позже снесён. Толькорыжая яма. Узких рубашек, расклёшенныхбрюк больше не носят Жора иЖеня. Лондон-Париж: телефонныхсчетов понасылавшие годы. Пачкичудных фотографий; с коленскатятся Жора и Женя. Песенотпетых и там не поют, мольпиджаки доедает в тесном шкафуу какой-то из мам. Жора со мноюглотает вино. Павловских мостиков,снежных аллей и аполлонов досталосьстене. И до светла египтяне в бистропивом его надувают. Женя и Жора:матовых, глянцевых слившихся лицне усомнятся уж юные взгляды.

22. II.1987. Париж