Рельсовая война. Спецназ 43-го года

Под прикрытием дымовых шашек трое бойцов и старший лейтенант Авдеев подползли к вагону. Полетели гранаты и бутылки с горючей смесью. Один из бойцов погиб, а старший лейтенант с помощником-сержантом вскочили в броневагон и открыли огонь из автоматов по экипажу.

Помощник-сержант столкнулся в узком проходе с фельдфебелем, и они выстрелили одновременно друг в друга. Авдеев остался один. Оглушённый взрывом, с обгоревшими волосами, он пробился к пульту управления.

Автоматный диск был пуст. Старший лейтенант бросил в открывшуюся дверцу последнюю оставшуюся «лимонку» и спрыгнул вниз.

Броневагон горел, как скирда сухой соломы. Вместе с уцелевшим бойцом Авдеев отбежал в сторону, подоспели остальные десантники из его группы и добили экипаж.

– Уходим, – дал команду Авдеев.

В лесу с него сорвали тлевшую гимнастёрку и нательную рубашку. Морщась от боли в обожжённых руках, старший лейтенант терпеливо ждал, когда наскоро обработают раны у него и двоих других бойцов.

– Дайте водки, – попросил он. – Ребятам тоже налейте, а перевязки закончим в санчасти. Надо уходить, пока фрицы на хвосте не повисли.

Другую группу при отходе догнала железнодорожная охрана. Получив отпор, залегли, не решаясь связываться с «лесными призраками». Но в этой группе также погибли два человека. Операции на железной дороге редко обходились без жертв.

Группа старшего лейтенанта Авдеева вернулась в отряд позже других, ближе к полуночи. Журавлёв не спал, поджидая своего давнего помощника. Бросился обнимать Виктора капитан Фёдор Кондратьев.

– Тише ты, медведь! – невольно вскрикнул старший лейтенант. – Подпалили меня, как кабана в соломе. Двое ребят погибли. Броневагон сожгли и весь экипаж постреляли. Рельсов штук тридцать подорвали. В общем, приказ выполнили. Как остальные группы?

– У Коли Мальцева четверо погибли, – ответил Журавлёв. – Ему труднее других пришлось, на открытом месте бой вёл. Но паровоз и десяток вагонов под откос пустил. Весь подъём возле Берёзовки разворотил, так что ребята не зря погибли.

– Зря или не зря, но не люблю я такие операции. Немцы нас почти везде поджидали, поэтому столько ребят потеряли. Зато обкому партии есть что своему начальству доложить. Ура, победили!

– Ударили вроде неплохо, – сказал Журавлёв. – Но у нас восемь человек погибли плюс раненые. «Сталинцы» потери понесли, а у Паши Коробова половина отряда в бою погибли. И сам он ранен. Завтра должны к нам привезти оперировать.

В санчасти было многолюдно, хирурги Наталья Малеева и Олег Ткачук заканчивали операцию. Очереди дожидался боец с простреленным плечом. Старший лейтенант Малеева на несколько минут вышла из операционной и осмотрела ожоги на руках Авдеева.

Осунувшаяся от усталости, Наталья закурила папиросу и через силу выдавила улыбку:

– Жить будешь, Виктор Степанович. Закуришь?

– Я бы лучше спирту выпил. Ноют ожоги.

– Ну, спирта мы тебе нальём. А ожоги обработают медсестра и санитарка. Придётся полежать денька три, тем более у тебя отдельная землянка. Будешь шататься, заразу занесёшь.

Виктор выпил спирта. Зоя Бородина и Люся Лунёва начали обрабатывать раны.

Крепко изменил этот неполный год в немецком тылу выпускницу медицинского института Наташу Малееву. Куда-то исчезли детская круглолицесть, румянец на щеках, которого она стеснялась. Из-за молодости и малого опыта Журавлёв не хотел поначалу брать её в отряд. Но настояло сануправление, и Наталья (тогда ещё лейтенант) осваивала полевую хирургию в лесных землянках и под открытым небом.

Первые дни плакала, когда умирал кто-то из раненых, особенно после проведённой ею операции. Набиралась опыта, жёсткой решимости, уже не боялась делать самые сложные операции. На совещаниях у командира отряда говорила коротко, по делу, требовала медикаменты и необходимые лекарства. Подсказывала, где их можно добыть, а однажды, выходя из окружения, застрелила в упор из «вальтера» немецкого автоматчика. Трофейный автомат забрала для ездовых.

Сейчас поглядела, как помощницы быстро и умело перевязывают ожоги, позвала медсестру Зою Бородину:

– Пошли, раненого надо срочно оперировать. Ключица перебита, как бы заражение не пошло. Люся сама справится, тем более Виктор давно на неё поглядывает.

Люся Лунёва закончила перевязку и предложила:

– Давайте я вас до землянки провожу.

Люся, вдова одного из партизан, простая смешливая девушка (в девятнадцать лет мужа потеряла) помогла Виктору снять сапоги.

– Сейчас я вам поесть чего-нибудь принесу.

– Я не хочу. Присядь лучше рядом.

Осторожно привлёк её к себе, Люся податливо прижалась к старшему лейтенанту, но когда тот стал расстёгивать белый халат, осторожно убрала перевязанную руку.

– Мне в санчасть надо. Сами видели, сколько раненых, – и, поцеловав в щёку, добавила: – Я с утра пораньше приду. Ничего, если разбужу?

– Я тебя дождусь.

– Спите, вам отдохнуть надо.

– Люся, не выкай ты мне. Я же всего года на три тебя постарше.

– Ладно, я пошла. Отдыхай.