Рэмбо 3

— Выручить полковника, — поправил Рэмбо.

— Я изменил правда, чтобы поручиться за тебя. Хорошо, что твой винтовка в сумке.

Рэмбо оставил все свое снаряжение возле стены.

— Они моджахеды, — сказал Муса, усаживаясь напротив афганцев. — Святые воины. Солдаты Аллаха. Все повстанцы называют себя моджахеды. — Он открыл свою переметную суму, собираясь заварить чай. — Они называются так потому, что ведут джихад, священный война, против советский. В нашей святой книге, Коране, Аллах позволяет сражаться только с двумя врагами: неверные и те, пускай они даже мусульмане, кто несправедливо выгоняет нас из наших дома. Советский не просто неверные. Они атеисты. Мерзость. Это настоящий священный война. Моджахеды дерутся с советской, идут в Пакистан за боеприпасами, снова возвращаются на война.

— Но разве враги не появляются в горах?

— Часто.

— Тогда почему эти люди не поставят часового?

— А если бы мы были русскими? Может, у них есть часовой. Может, он решил, мы не опасный и позволил нам придти сюда.

— Шесть лошадей в загоне. И их здесь шестеро. Нет, не похоже, чтобы они выставили часового.

— Святой воин не похож на обычный солдат. Нужно верить в Бога.

Повстанцы вдруг замолчали, и один из них запел. Сперва его голос звучал негромко, но постепенно окреп, к нему присоединились голоса остальных. Это была печальная, унылая мелодия, в которой все время повторялись одни и те же высокие ноты. Голоса напоминали мандолины, настроенные на арабский лад.

— Они просят Аллаха сделать их мучениками, — пояснил Муса. — Умереть в священной война величайшая честь. Мученики сразу попадать в рай. Их ожидать много удовольствия.

— В войне главное выжить, чтобы убивать врага.

— О, они убивают много советский, — сказал Муса. — Моджахеды не становятся мучениками, если враг не умирает вместе с ними. У афганов есть святой день, когда они почитают своих покойников. День мучеников.

Рэмбо все больше и больше нервничал. Люди пели довольно громко, и их вполне могли услышать снаружи лачуги и даже на другой стороне ущелья. Если моджахеды на самом деле не выставили часового, если советский патруль услышит песню…

— Надеюсь, они в другой раз получат то, что желают, — сказал Рэмбо. — Мне что-то не хочется попасть в число мучеников.

— Иншалла, — ответил Муса.

— Что это означает?

— Воля Господа. Буду делать чай. Кушать и отдыхать. Завтра будет длинный день.

7

Они достигли поросшей лесом вершины горы, и взору открылось пустынное плато, залитое слепящим полуденным солнцем. Пихты сменились чахлым кустарником. Ниже даже не росла трава. Бесплодная земля вздымалась и опускалась, точно изнутри на нее давили чьи-то гигантские пальцы.

— Когда-то здесь была пашня, — сказал Муса. — Советский кидать химия. Убивать пшеница.

Когда они очутились в низине этой пустоши, Муса указал пальцем на небо. Рэмбо сощурил глаза. Он не сразу разглядел то, на что ему показывал Муса.

Но вдруг все понял и нахмурился. Там, вдалеке, голубизна неба стала сереть. Белые облака темнели. Из них вырывались черные столбы, которые засасывали в себя землю.

— Будет черный буря, — сказал Муса. — Здесь всегда что-нибудь случается. Нужно остановиться и подготовиться к буре.

Муса отдавал приказания, Рэмбо их быстро исполнял.

Зайдя в лощину, они сняли с лошадей поклажу и седла, разложили все это по углам воображаемого квадрата, внутри которого заставили лошадей лечь на землю. Одно животное сопротивлялось, и Рэмбо обхватил рукой его за шею и повалил на землю. Вместе с Мусой они накрыли лошадей одеялами, концы которых привязали к лежавшим по углам седлам и корзинам.

В воздухе появились частички пыли. Вой ветра все усиливался.

— Быстрей, — торопил Муса.

Они забрались под одеяла и легли на животы между лошадьми, положили на каждую руку, чтобы успокоить и не позволить встать. Зажали края одеял в поднятых кверху кулаках, плотней укутались сами и укутали головы животных.

Стало трудно дышать. Рэмбо с тревогой заметил, что мрак под одеялами сгустился.

Он едва слышал приглушенный голос Мусы.

— Кто-то назвал Афганистан Ягистаном.

— Что?

— Земля необузданных.

— Какое это имеет отношение к?..

— Земля свободы.

— Молчи. Береги силы.

— Мы покажем советский, что это правильный название.

— Я сказал тебе успокойся.

— Но Ягистан означает еще…

— Заткнись!

— Неуправляемая земля.

В этот момент на них с жутким ревом обрушился черный ураган.

ЧАСТЬ IV

1

Они укрылись от черной бури под одеялами. Наметенный песок прижимал их к земле. Оглушенный ревом бури Рэмбо шепотом успокаивал лошадей. Под одеялами становилось жарко и душно. Мысли путались. В бреду Рэмбо увидел Коу, умиравшую в конвульсиях у него на руках. Видения были туманны и расплывчаты. Фигура Коу раздвоилась и превратилась в Траутмэна, которого он в последний раз встретил в литейной. Голос Траутмэна эхом донесся издалека:

— Никаких личных обид.

Рэмбо хотелось зарыдать. Черт подери, ему нужно было спасти полковника!