Рембрандт Харменс ван Рейн

Он страстно мечтает о счастье, но оно уходит от него. За год до смерти Саскии он создает ее портрет. Она вопрошающе смотрит на зрителя и предлагает красную гвоздику — цветок любви, но это, по существу, воспоминание о прежней Саскии («Портрет Саскии с гвоздикой», 1641 г., Дрезден, Государственная картинная галерея). Через год после смерти он уже полностью по памяти воссоздает ее облик. Саския изображена с легкой улыбкой, с полузакрытыми глазами, в пышном головном уборе («Последний портрет Саскии», 1643 г., Берлин—Далем, Государственные музеи).

Расставание Рембрандта с Саскией, а вместе с тем и с прошедшим счастливым десятилетием в иносказательной форме выражено в картине «Прощание Давида с Ионафаном» (1642 г., Ленинград, Государственный Эрмитаж). В основу картины положен все тот же библейский сюжет о взаимоотношениях Давида и Саула. Царь Саул испытывал все большую ненависть к Давиду по мере роста популярности юноши в народе. Давид вынужден был бежать из дворца, скрываться от немилости Саула. Но сын царя Ионафан горячо полюбил Давида и тяжело переживает расставание.

На картине изображено прощание друзей. Вдали виднеется город с мрачным царским дворцом, который покидает Давид. Он склонил голову на грудь Ионафана, друзья нежно обнимаются. Пышные золотистые волосы Давида, перевязанные на голове ниткой жемчуга, рассыпавшиеся по плечам и спине, напоминают волосы Саскии. В фигуре Давида — почти женская мягкость. Величественна поза Ионафана. Его лицу приданы черты самого Рембрандта.

Чистоту отношений друзей, их привязанность друг к другу убедительно подчеркивает цветовая гамма картины. Одежда Давида и Ионафана сверкает золотом, тонко переплетается множеством оттенков, как бы объединяя в одно целое обе эти фигуры. Они отчетливо выделяются на фоне пейзажа, изображенного в желтовато-серых и коричневых тонах.

В этом произведении Рембрандт активно использует средства пастозной живописи — выпуклые рельефные мазки, усиливающие игру светотени, выразительность красок. С их помощью создается сверкающая и искрящаяся живописная поверхность. Любовь и сочувствие к ближнему, призыв к взаимопониманию и взаимоуважению нашли воплощение во многих произведениях данного периода. Это и рисунок «Милосердный самаритянин» (1633 г.), и картина «Пейзаж с милосердным самаритянином» (1638 г., Краков, Музей Чарторыжских), написанные по мотивам евангельского сказания о путнике, который был ограблен в дороге и тяжело изранен. Проезжавший мимо самаритянин подобрал этого незнакомого ему человека, довез на своем осле до гостиницы, уговорил хозяина принять и вылечить больного и оплатил все расходы.

В картине Рембрандта главное место занимает пейзаж, как бы подчеркивающий беспредельную мощь природы и зависимость человека от окружающего его мира. В центре — огромные деревья, вдали — горы, на небе — густые, темные клубящиеся облака. Справа — едва различимые фигуры людей — пострадавшего путника, оказавшегося жертвой нападения грабителей, и самаритянина, спешащего к нему на помощь.

Беспощадный реалист, Рембрандт во многих картинах этого периода, следуя традиции великих мастеров Возрождения, продолжает приземлять мифологические сюжеты и легенды. Так, например, в картине «Явление Христа Магдалине» (1638 г., Лондон, Бэкингемский дворец) изображена сидящая в простой темной одежде Магдалина, внезапно увидевшая воскресшего Христа с лопатой в руке. Лишены всякой возвышенности и два ангела на заднем плане картины. Один из них, похожий на крепкого деревенского парня с босыми ногами, непринужденно, в обычной будничной позе сидит на площадке — гробнице Христа. Второй присел на каком-то выступе. Они мирно беседуют между собой, как остановившиеся на отдых путники.

И уж совсем в бытовом плане решен офорт «Адам и Ева» (1638 г.). Этот библейский сюжет использовался многими и многими художниками. Почти все они ярко расписывали прелести райского сада, а Адама и Еву представляли в облике прекрасно сложенных, идеальных людей. На картине Рубенса и Брейгеля «Адам и Ева в раю» — могучие густые деревья, диковинные животные и птицы. На переднем плане — Адам и Ева. Они приняли театрально-изысканные позы, почтительно смотрят друг на друга как галантные, благовоспитанные люди. Иное у Рембрандта. На фоне тощей растительности очень некрасивая Ева с насмешливым и даже вульгарным выражением лица слушает увещевание Адама насчет пресловутого яблока.