Реми

Боже мой, как же я зол на эту женщину. Меня так сильно трясет, что руки дрожат по бокам тела. В горле саднит, я едва могу разговаривать. Я даже едва могу дышать. Я никогда никому не доверялся, и все же влюбился в нее, как какой-то умалишенный. Я ни с кем не разделял свою музыку. Я никогда, ни за что не верил, что кто-то может полюбить меня, пока не взглянул в ее глаза, подумав, что был для нее богом...

Но никакой я не бог.

Я просто больной на голову дурак.

Боль невыносима. Я хочу что-то разгромить, но я не хочу навредить ей. Мой голос звучит зловеще из-за гнева, чудо уже, что я вообще могу говорить, пока борюсь с собой, заставляя себя стоять на месте, держать руки внизу, контролировать себя.

— Я хочу намного больше, чем поговорить с тобой, — отвечаю я сурово.

Мои ноздри раздуваются, я не хочу, чтобы она смотрела на меня со страхом, но все, что вижу — ее губы.

Ее прекрасные губы.

Её, целующую этого гребаного ублюдка!

— Хорошо, давай поговорим. Диана, ты не оставишь нас? — она поражена, что я произнес это с таким спокойствием, словно пригласил ее на чертов пикник! Она отодвигает стул и устраивает настоящий цирк, складывая свою чертову салфетку.

Внутри меня нарастает гнев, а в голове я вижу только её сжатые губы, которыми она целует мужчину, виновного в том, что я теперь не могу быть боксером. Я хочу схватить ее. Хочу прижать ее к себе и встряхнуть. Я расслабляю руки по бокам, чтобы не сделать этого или чего похуже, и не могу дышать ровно, не могу мыслить ясно. Я хочу убить Скорпиона и содрать с него чертову шкуру!

Я хочу швырнуть что-нибудь. Я хочу орать. Я хочу снять с нее одежду и оттрахать ее, чтобы показать, что ОНА. ПРИНАДЛЕЖИТ. МНЕ! Только я имею право касаться ее, держать ее, защищать ее.

— Я поехала, чтобы увидеться с сестрой, — выдыхает она.

Мой живот сводит от ярости, что она не доверила мне вернуть ее сестру, как я и обещал.

Я тянусь к ней, рука дрожит, когда я касаюсь ее рта, затем я наклоняюсь и рассержено кусаю ее губы. Она ахает, почувствовав мои зубы, что доставляет мне удовольствие, порочное удовольствие, что я напомнил ей, кому принадлежит этот рот.

— Ты пошла на переговоры с тварью вроде него? Не сказав мне ни слова? — я грубо провожу большим пальцем по ее губам. Я хочу затащить ее в свою комнату и вымыть этот рот с мылом. Я хочу вылизать его начисто, а затем заставить ее сказать мне, что та фотография никогда не существовала!

— Я ходила, чтобы увидеть сестру, Реми. Мне более, чем плевать на ту тварь, — мягко говорит она мне.

Я касаюсь ее волос, стараясь замедлиться, пока внутри меня все кипит, сжимается и скручивается, а я продолжаю тереть ее губы. Губы, которые я люблю, губы, которые для меня важны, которые целуют меня, единственные губы, которые, как я думал, любили меня.

— И все же ты поцеловала гребаного ублюдка теми же губами, которыми целуешь меня? — рычу я.

— Прошу, просто досчитай до десяти, — она касается моего рукава, и я становлюсь только злее. Она думает, я могу досчитать до миллиона и забыть об этом?

— Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять, — яростно отсчитываю я, затем хватаю ее за воротник и притягиваю к себе, нависая над ней, хмурясь. — Ты поцеловала этого мудака теми же губами, за которые я готов убить?

— Мои губы едва коснулись татуировки, — шепчет она умоляюще. — Я сделала то же, что делаешь ты, когда позволяешь себя ударить, чтобы дать сопернику почувствовать ложную уверенность, лишь бы увидеть свою сестру.

Я хлопаю себя по груди.

— Ты, к черту, моя девушка! Ты не должна никому давать ложную уверенность!

— Сэр, прошу вас прямо сейчас покинуть помещение.

Я оборачиваюсь, смотря на подошедшего идиота. Пит и Райли останавливают его и начинают объяснять, что я заплачу за весь бардак, который натворил, но, блин, мужик даже не догадывается, что я еще и не начинал. Он может остаться и понаблюдать, как я разгромлю все в этом вонючем месте, а затем я с радостью приглашу его посмотреть, как я раскалываю череп Скорпиона надвое.

Бросив на него предупреждающий взгляд, я поворачиваюсь обратно к Брук, скользя пальцем по ее красивому подбородку, смотря, как ее грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания.

— Я собираюсь пойти и разбить морду этому ублюдку, — шепчу я ей, после чего наклоняюсь и засовываю язык в ее предательский вкусный маленький ротик, — а затем я собираюсь добиться от тебя покорности.

— Реми, успокойся, — просит меня Райли.

— Все хорошо, Райли, я так легко не подчинюсь, но он смело может попробовать, — огрызается Брук, насупившись.

Хмурясь в ответ, я зажимаю ее волосы в кулак, обрушивая свой рот на ее, давая ей жесткий, агрессивный поцелуй, направленный, чтобы наказать ее.

— Когда ты окажешься в моей койке, я собираюсь отдраить тебя своим чертовым языком, пока ничто не будет напоминать о нем. Только обо мне. Только обо мне.

Кажется, ей нравится мое наказание в виде поцелуя (будь она проклята), теперь я чертовски твердый и хочу взять ее прямо здесь, прямо сейчас.