Реми

Ее зрачки увеличены, а тело, кажется, прижимается к моему, когда она говорит еле слышно:

— Хорошо, возьми меня туда.

Я хочу. Черт, я почти так и делаю. К черту все, кроме нас с ней.

Отпрянув, я смотрю на нее, сощурившись.

— У меня нет времени, чтобы заниматься тобой, — бросаю я, прежде чем направиться к выходу.

— Реми, вернись. Не впутывайся в неприятности! — кричит она.

Я останавливаюсь, хватаю воздух пылающими легкими, но не в состоянии успокоиться, гнев и собственничество, чертова ревность во мне столь велика, что заполняет меня целиком.

Обернувшись, я указываю на нее пальцем, чтобы она прониклась чертовой ситуацией, поняв, что, блин, происходит.

— Защищать тебя — моя привилегия. Я буду защищать тебя и все, что тебе ценно, как если бы это принадлежало мне.

Затаив дыхание, она смотрит на меня, и не думаю, что она понимает. Она любит свою сестру, но ей нужно знать, что я ее мужчина и она неприкосновенна для всех, кроме меня. Для всех. Кроме меня.

— Этот больной ублюдок только что попросил меня покончить с его жалкой жизнью, и я с радостью ему посодействую, — гневно объясняю я ей, многозначительно пробегая глазами по ее телу, каждый сантиметр которого принадлежит мне так же, как мое — принадлежит ей. — Он отобрал у меня кое-что дорогое и помочился на это! — рванув к ней, я указываю пальцем между ее грудей. — Пойми же меня. Ты. Моя!

— Ремингтон, она — моя сестра, — умоляет Брук.

— И Скорпион никогда ее не отпустит. Он держит своих женщин накаченными и зависимыми, их головы так затуманены, что они не могут думать. Он никогда ее не отдаст, разве что он захочет что-либо еще сильнее, чем ее. Может быть, тебя? Он хочет тебя, Брук? Он мог накачать тебя. Раздеть тебя. Трахнуть тебя, твою ж мать, он ведь мог трахнуть тебя!

— Нет!

— Он касался тебя?

— Нет! Они делают это, чтобы спровоцировать тебя, не позволяй им! Прибереги это для завтрашнего боя. Прошу. Я хочу быть с тобой этой ночью.

— Я был с ней там все время, друг, ничего не произошло, — внезапно вступается Райли, успокаивающе гладя меня по руке.

Когда до меня доходит, что он только что мне сказал, я разворачиваюсь и хватаю его рубашку в кулак, ярость срывает мне крышу.

— Ах ты ж дерьмо, ты позволил моей девушке прикоснуться к лицу этой твари? — я поднимаю его над полом.

— Реми, нет! — Брук подбегает ко мне, безуспешно дергая меня за руку.

Я трясу Райли.

— Ты позволил ей поцеловать мерзкую татуировку этой твари?

Пит тащит меня за плечо.

— Ладно, друг, давай уложим Разрушителя в постельку, а?

Я чувствую укол в шею, адреналин во мне бушует от желания отомстить. Чертово дерьмо, я, блин, не могу сейчас отключиться. Я роняю Райли и выдергиваю шприц и отбрасываю его в сторону. Я цепляюсь за Брук и смотрю на нее. Я хочу сказать ей, чтобы она никогда больше во мне не сомневалась, никогда не действовала за моей спиной, и никогда, ни за что на свете не верила, что я не смогу защитить ее и то, что принадлежит ей.

Но я лишь открываю рот, а она выглядит такой напуганной и такой красивой, взволнованной и обеспокоенной, и вместо слов из меня вырывается низкий рычащий звук, я обрушиваюсь на ее рот, наказывая себя ее вкусом, ее сладким влажным вкусом, таким чистым и приятным, ненавидя то, что она касалась этим прекрасным ртом этого ублюдка из-за любви к своей сестре. Я разрываю поцелуй и отпускаю ее прежде, чем вырубиться.

Сердце бешено колотится в груди, борясь с успокоительным. Я могу думать лишь о том, как познакомлю свои костяшки пальцев с лицом Скорпиона. Я заставлю его проглотить мой кулак, а затем заставлю собирать выбитые зубы.

Я знаю, где он остановился. Мы все знаем, где кто останавливается, лишь бы избежать встречи. Обычно несколько отелей расположены вблизи от места, где будет проходить бой, и Пит всегда выясняет, где остановился Скорпион, чтобы единственным местом, где мы пересеклись, был ринг.

Он в четырех кварталах, в дешевом пятиэтажном здании, с забитым фанатками вестибюлем. Когда они видят меня, я слышу аханье, и все, что мне нужно, это прорычать «Скорпион», а две из них уже взволновано стонут, прижимаясь ко мне с двух сторон, когда мы входим в лифт. Когда мы поднимаемся на этаж Скорпиона, я позволяю им отвести себя к его двери, после чего отрываю от себя их руки, удерживая запястья, чтобы они не двигались.

— Сделайте так, чтобы они открыли, — рычу я.

Одна из них поглаживает мою грудь, пока другая стучит в дверь.

— Вилли! Эй, Вилли, это Триш, — кричит она.

Дверь открывается, и я мгновенно выбрасываю руку вперед, мой кулак обрушивается на лицо Вилли. Он плашмя падает на пол. Два других засранца сидят на диване в цветочек, смотря телевизор, при виде меня они вскакивают на ноги.

Я сразу иду к ближайшему из них, и хватаю его за футболку.

— Привет, ублюдок, — говорю я ему, отвешивая удар. Треск костей. Брызжет кровь, когда я отпускаю его на пол и хватаю следующего, разбивая костяшками пальцев и его нос. Позволив ему упасть на колени, я вижу его — Скорпиона — в дверях спальни, его глаза слегка расширены и желтого цвета, как собачья моча.