Реми

Рыча от боли, я достаю письмо из кармана джинсов, висящих на стуле. Я читал его до тех пор, пока глаза не слипались. Я держал его ночью, зажав в кулаке, когда был в маниакальном состоянии и когда был в депрессии, и продолжал говорить себе, что я что-то значил для нее.

— Ты действительно имела в виду то, что написала мне? — требую я ответа.

— Что именно?

Я расправляю письмо и указываю на слова, за которые цеплялся, словно умалишенный, слова, которые никто прежде мне не говорил. Слова, которые я хочу услышать от нее, почувствовать их:  «Я люблю тебя, Реми.» 

Я так сильно хочу их услышать, что это приводит меня в ярость, заставляет снова смять бумагу, и смотреть на нее, сгорая от желания, гнева и отчаяния. Имела ли она это в виду? Она смотрит на меня и неожиданно начинает кивать, и мое тело сжимается от желания услышать эти слова вслух. Мои чувства кричат. Мое сердце болит.

— Скажи это, — шепчу я.

— Зачем?

— Мне необходимо услышать это.

— Почему тебе нужно услышать это?

— Ты поэтому ушла после боя?

Ее глаза полны слез, я причина этих слез, но я не могу перестать наседать, я должен знать, я испытываю чертовски невыносимую боль.

— Поэтому, Брук? Почему ты ушла? Или потому, что ты была готова расстаться со мной? Я думал, ты храбрее, маленькая петарда, правда, думал.

Я наблюдаю за ее ней, за каждым ее движением, и неожиданно чувствую прикосновение ее маленьких пальчиков к своему шраму над бровью, посылающее жар и чувства прямо внутрь меня.

Она выпаливает:

— Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Я судорожно вздыхаю, когда она с болью произносит:

— Больше, чем я когда-либо думала, что можно любить другого человека. Я ушла, потому что ты разбивал мое сердце, снова и снова той ночью, вместе с твоими костями. Я ушла потому, что больше не могла этого выносить!

Я закрываю глаза. От слов «Я люблю тебя» я хрипло дышу и дрожу, измученный.

Она опускает руку, и ее голос полон страдания и боли.

— Я не хочу, чтобы ты еще когда-нибудь добровольно позволял кому-то вредить себе. Никогда. Даже ради меня, Реми. Никогда. Ты значишь. Слишком. Много! Ты меня слышишь?

Я быстро прижимаю к её лицу раскрытые ладони, и чувствую дрожь в ее теле, когда она впитывает мое прикосновение. Я смотрю в ее глаза и не испытываю стыда. Я горд. Я говорю ей, тихо, прежде чем сказать, что она значит для меня.

— Я бы сделал это тысячу раз для тебя.

Я вдыхаю ее запах, и мне хочется рычать, когда слышу, как она вдыхает меня.

— Тысячу. Миллион. И меня не волнует, унизили ли меня. Меня ничего не волнует. Я знал только то, что ты была готова целовать краски того ублюдка ради своей сестры, и я должен был вернуть ее тебе.

— Ох, Реми, ты не должен был ничего делать.

— Должен. И я сделал. И я буду делать это снова. Я сожалею только о том, что только Пит мог знать. Он остался в номере отеля с ней и с одним из ублюдков Бенни, потом помог перевезти ее, когда я проиграл бой. Я просто не мог позволить тебе остановить меня, Брук.

— Но ты даже не смотрел на меня... — она зажмуривает свои красивые глаза. — Это причиняло такую же боль, как и все остальное случившееся.

— Если бы я посмотрел на тебя, я бы не смог пройти через это.

Она закрывает лицо, я вижу, как она страдает. Я чувствую это внутри себя.

Я отпускаю ее, и стон вырывается из моей груди.

Я встаю и хожу по комнате, закипая от отчаяния и беспомощности.

— Я знал, что это случится.

Я хмурюсь, беспомощность съедает меня живьем.

— Вот почему я не хотел прикасаться к тебе. Я знал, что сойду с ума, если прикоснусь к тебе, и сейчас меня разрывает сама мысль о том, чтобы просить тебя быть со мной, когда я знаю, что сделаю что-то, что снова причинит тебе чертовскую боль!

— Да! Да, наверное, ты так и сделаешь, идиот! И для меня это будет прыжком с парашютом, и я собираюсь крепко держаться и просто прыгнуть вместе с тобой, потому что вот так ты действуешь на меня. Я без ума от тебя. Теперь моя жизнь без тебя — дерьмо. Я здесь не из-за работы. Хоть я и люблю ее, но мне нужен ты. К тебе я пришла в ту первую ночь. Это всегда было связано с тобой. Я хочу быть с тобой, но я не буду, если это не взаимно. Я хочу, чтобы ты тоже меня любил, Реми. Ты никогда не говорил мне, что ты ко мне чувствуешь!

Я вопросительно смотрю на нее, сначала удивленно, затем чертовски серьезно.

— Брук, ты правда, не знаешь?

Она смотрит на меня, и я становлюсь перед ней на колени, прижимая руки к её лицу.