Реминискорум. Пиковая дама

Посреди пустынной площади высилось исполинское дерево. Могучий ствол в несколько обхватов разделялся на крупные узловатые ветви, а те – на более тонкие ветки. Ветки уходили ввысь, в туманную пустоту, насколько хватало взгляда. Просветы в коре светились уже знакомым голубоватым сиянием, как дымчатое стекло, пульсировали, загорались и затухали, а внутри Дерева мелькали смутные тени, словно сотни светлячков. И эти тени вздыхали, вскрикивали, плакали и смеялись…

Друзья подошли поближе и прислушались.

– Голоса, ребята! – воскликнула Грета. – Это же голоса! Слышите?

Да, это были голоса; они жужжали, бормотали, шушукались и шептались, гудя, как расстроенное радио. Вера подошла поближе, с опаской прикоснулась к шершавой коре:

– Ничего не разобрать. О чем они говорят?

Алексей покачал головой:

– Не знаю. Тут жутковато, но открывать дверь за дверью куда страшнее. Тут хотя бы светло, и никаких медведей…

Борис присел на корточки, тронул узловатую кору, прошелся ладонью по мягко сияющим просветам:

– Эй! Меня кто-нибудь слышит?

Наткнувшись на удивленные взгляды друзей, Борис пояснил:

– Рук и ног у них нет, ясное дело. Но если у этих голосов есть уши и рты – прекрасно, они смогут нам ответить. Надо попробовать… Эй! Эге-гей! Есть кто живой? Где мы? Что тут происходит? Кто вы такие?

Голубое сияние Дерева трепетало, голоса по-прежнему неразборчиво жужжали, и тут среди них прорезался один, мягкий и обволакивающий, приятный; он что-то говорил все громче и громче. Светляки тускнели и тускнели, разлетались в стороны, только один из них, самый крупный, разгорался все ярче, приближаясь к дымчатой коже Дерева.

– Лицо, смотрите! Он превращается в лицо! – торжествующе сказал Борис. – Услышал нас!

Смазанное лицо расплющилось, словно кто-то глядел на них изнутри через мутное голубое стекло. Пухлые губы шевельнулись – лицо произносило какие-то слова.

– Что он говорит?

– Я не понимаю.

– По-моему, это латынь, – предположила Вера. – Или итальянский.

– Знаешь что-нибудь на латыни? – обернулась к ней Грета.

– Почти ничего… – виновато пояснила Вера. – Только названия костей, растений и лекарств, и то не все. А по-итальянски – о мама миа! Больше ничего.

– Сик транзит глория мунди, – буркнул Алексей. – Вся надежда на то, что этот пончик знает великий и могучий…

Бледное одутловатое лицо плавало и кривилось, раздувалось и морщилось, изгибало и хмурило прозрачные брови, изрыгало незнакомые слова. Пыталось заговорить на одном языке, на другом, на третьем… Прыгало вверх-вниз, бормотало, срывалось на крик. Минут через пять что-то треснуло, как в репродукторе, и голос на чистом русском отчаянно проговорил:

– Вы понимаете меня?

– Да! – Грета подскочила от радости. – Да, понимаем!

– О счастье! – Пухлое лицо расплылось в улыбке. – О радость! Приветствую вас, новоприбывшие души! Добро пожаловать в юдоль вечной скорби и ожидания конца, мучительного по причине своей неотвратимости! Незавидна ваша участь, но я, к радости своей, получу новых собеседников, хотя бы ненадолго… А то совсем истомился, изнывая от скуки, перезнакомился с каждым, а тут – пополнение… Свежие души – такая радость для образованного человека, который ценит приятные разговоры…

Друзья с недоумением переглянулись. Борис произнес одними губами: «Надо же, какое трепло». Грета хихикнула. Вера пожала плечами. Алексей оперся о Дерево и неуверенно спросил:

– О чем ты говоришь? Почему наша участь незавидна?

– Вы, несчастные, попались в зеркальную ловушку Госпожи, – пояснил голос. – Как и остальные грешные души, безвыходно заточенные в Древе.

– Какой Госпожи? – с интересом спросила Грета. – Пиковой дамы?

– Тише! – предостерег голос, лицо за дымчатой кожей вспыхнуло чуть ярче и искривилось. – Не называйте по имени ту, кого не хотите призвать… Это, конечно, не истинное имя, но зачем рисковать лишний раз? Мы называем их Госпожа и Господин…

– А что, есть еще и Господин? – с беспокойством спросила Вера.

– А как же. Госпожа – Повелительница, Господин – Создатель…

– Создатель – в смысле Бог?! – удивился Алексей.

– До чего непонятливая душа, – посетовал голос. – Господин – создатель этого Реминискорума.

– Ремини… чего? – не понял Алексей.

– Реминискорум, мой невежественный друг, – это то самое место, в котором мы все сейчас находимся. Особый мир отражений, созданный Господином и наполненный силой воображения Госпожи. Господин создал также и это Дерево, будь оно трижды неладно, провались оно сквозь землю вместе с корнями и обитателями…

– Почему?

– Это – Дерево душ, – торжественно возгласил голос. – Все попавшие в Зазеркалье по воле Госпожи рано или поздно оказываются здесь. Бестелесные, как я и вы, лишенные рук и ног, свободы и памяти, они призваны служить опорой для реализации великих планов Господина и Госпожи. Мы ждем здесь в покорности и поклонении великого дня, когда нас призовут, чтобы, перестав существовать, мы стали чистой энергией, питающей их силы и бессмертие…

– И скоро ожидается сей великий день? – мрачно поинтересовался Алексей.