Рена и армия чародеев

— …Кстати о короле, — продолжал Фортиан, скорбно склонившись, что тут же повторили все его вассалы, стоявшие рядом. — Мы сумели вынести его и королеву из дворца, несмотря на неприступную цепь охраны лирванцев. Ты будешь, конечно, рада узнать, что мы почтили их погребальными кострами.

«Напоминает мне, что меня там не было, что я постыдно сбежала», — отметила Тересса. Но теперь она была настороже, и ни единый мускул на ее лице не дрогнул. Она лишь поклонилась в знак благодарности.

— С тех пор мы только тем и занимались, что искали тебя, дитя мое, чтобы убедиться, что ты в безопасности. — Дядя говорил все тем же мягким, но решительным тоном. — По этой причине, вынужден признать с сожалением, мне нечем отчитаться перед тобой, порадовать победной реляцией.

«Перелагает на меня вину в собственной бездеятельности», — отметила Тересса.

— Но что касается планов, то ты будешь осведомлена о событиях особой важности для спасения королевства. Возможно, тебе захочется выслушать наших лучших военачальников. А мы, в свою очередь, желали бы услышать, что наблюдали вы здесь, вдали от главных сражений.

— Но я… — Она осеклась.

— Тебе что-то не понятно, дорогое дитя?

«Я проиграла этот бой. Лучше отступить, — поняла она, почувствовав вдруг, что ничуть не растерянна. — К следующему сражению я подготовлюсь лучше»,

— Надеюсь, вы присоединитесь к нашей трапезе, — сказала она, выжимая из себя самую любезную улыбку, — Руен печет отличные овсяные лепешки.

Дядя улыбнулся ей в ответ.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, — церемонно поклонился он. — Но я готов подождать немного, если ты соизволишь принять наши скромные дары, — добавил он с добродушным смехом. — Хельмбури захватил кое-что из твоей одежды. Думаю, тебе удобнее всего будет переодеться в своей палатке.

Он поднял руку, усеянную кольцами, указывая в сторону палатки Терессы, которая стояла чуть поодаль от его шатра. Длиннолицый Хельмбури явился перед нею, и его знакомый, домашний облик сразу вернул все горькие воспоминания.

У Терессы сжало горло. Сухие глаза жгло, будто запорошило пылью. Тересса из последних сил сдержалась, гордо, по-королевски кивнула дяде и двинулась сквозь молчаливый строй воинов и придворных к своей палатке. Все отвешивали ей поклоны, но никто не произнес ни слова.

Она подошла к палатке и увидела наваленную рядом гору сундуков. Служанка, в которой она узнала прислужницу тети Карлас, низко поклонилась, но лицо ее было каменным и недобрым.

По обеим сторонам от входа стояли две высокие женщины в ливреях Рисмордитов. Каждая из них опиралась на длинную пику, положив ладонь на рукоять меча. Почетный караул.

Тересса вошла внутрь и опустилась на подстилку, уткнувшись лицом в шелковую подушечку. Несмотря на все ее усилия, Фортиан выиграл. Она была пленницей.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Высоко над лагерем на скале стоял Коннор. Он видел Терессу, одну в окружении воинов Фортиана, такую маленькую и беспомощную. Он видел и то, как она, опустив голову, медленно двинулась к своей палатке. И хотя Коннор ничего не мог слышать, по тому, как опущены ее плечи, он понял, что первый разговор окончился для нее неудачно.

Он сжал кулак и в отчаянии ударил по камню. Если бы он мог сейчас чем-то ей помочь! Коннор разрывался между желанием нестись вниз, в лагерь, и необоримой тягой устремиться в горы, где, как он чувствовал, ему удастся обрести вновь волшебную силу Коннор повернулся лицом на восток. И сразу же ощутил ясность и уверенность, что возникали у него в те далекие дни, когда они с Реной поднимались в северные горы. Там проснулись его спящие способности, унаследованные от предков Ийон Дайин. Сама собой возникла скрытая до поры до времени возможность творить тайное волшебство, о котором никто, да и он сам, не подозревал. И волшебство это было могущественным, но опасным.

«Может быть, поднявшись высоко в горы, я на этот раз смогу не только обрести волшебную силу, но и пойму, научусь управлять ею. Вот тогда сумею помочь и Терессе, — размышлял он, шагая вверх по крутому склону. Но если вернусь сейчас, то стану, как и она, беспомощным пленником Фортиана».

Эта мысль поддерживала его на протяжении всего тяжелого похода. Целый день шел Коннор не останавливаясь. Лишь иногда нагибался, чтобы зачерпнуть горсть снега и наполнить этой обжигающей свежестью пересохший рот. Жажду это на время утоляло, но голод мучил его до головокружения.

«Только бы мне удалось вновь обрести волшебную силу, тогда и еду достану», — подбадривал он себя, разглядывая далекие вершины гор.

Коннор попытался прислушаться к своим ощущениям, желая обнаружить хоть малейшие признаки пробуждения волшебства. Но ничего не чувствовал.

И он упрямо шел и шел, не обращая внимания на то, что небо заволокло сизыми тучами и начался густой снегопад.