Реньери Андретти (ЛП)

— Логично. Уровень зрелости у тебя примерно такой. — Луиджи опустил руку, пока она не зависла в дюйме над полом, и я готов поклясться, что услышал, как треснула его гребаная спина. — Не волнуйся. Он разовьется, когда ты достигнешь половой зрелости.

— Я еще не достиг половой зрелости, — передразнил Николайо. — Чем ты оправдываешься?

Я поднялся на ноги, когда Луиджи открыл рот, точно на кончике его языка вертелся ответ.

Он перевел взгляд на меня.

— Куда ты идешь?

— Увидеть свою невесту.

— Но это плохая примета!

— Я не верю в плохие приметы.

Дверь захлопнулась за мной, и когда я добрался до комнаты, где Галло готовилась к нашей свадьбе, то подглядел за ней из-за стены. Стилист возился с ее волосами, пока она с трудом затягивала пояс с подвязками на ноге.

Кроме отца, у нее не было подружки невесты. Как бы Броуди ни старался, Галло не могла его простить, и я был на сто, черт возьми, процентов согласен с этим. Но с тех пор как мы переехали в Саут-Бич, она открылась миру, и я не мог представить себе сценарий, при котором кто-то ее не полюбит. Она завела новых друзей. Друзей, которые не манипулировали бы, не потворствовали и не были бы тайно влюблены в мою женщину. А до тех пор я был счастлив быть ее единственным лучшим другом.

Я вышел из тени, и стилист задохнулся.

Он коснулся своих губ кончиками пальцев.

— Нет, нет. О, нет. Ты не можешь здесь находиться. — Он шагнул вперед и попытался вытолкнуть меня. — Это плохая примета.

Я платил ему не за то, чтобы он меня раздражал, поэтому я увернулся от его руки и, игнорируя его неистовые взмахи, протиснулся к своей будущей жене. Я развел ее руки в стороны, взял подвязку и скользнул руками под ее свадебное платье.

Оно было белым и пышным, и она выглядела в нем прекрасно, впрочем, как и все остальное, что было на ней надето. А вот эта кружевная подвязка вызвала у меня интерес. Я медленно провел ею по ноге и, хотя не мог видеть, что делаю под всеми слоями ткани свадебного платья, почувствовал ее. Она была мягкой, гладкой и моей.

Такая. Блядь. Моя.

У стилиста наконец-то хватило ума оставить нас наедине, и вскоре единственным звуком в комнате стало затрудненное дыхание Галло.

— Это было грубо. — Она застонала, когда я застегнул подвязку на ее верхней части бедра и скользнул пальцами к ее влажной киске. Она всегда была такой, такой мокрой для меня.

Я сдвинул ее трусики в сторону и стал дразнить ее клитор пальцами.

— Если что, это твоя вина, что ты меня отвлекла.

Она испачкала свадебное белье своим возбуждением, и я хотел только одного — вылизать его дочиста. Она откинула голову назад и подалась бедрами вперед, пытаясь встретить мою руку.

— Ты даже не должен быть здесь.

— Я могу уйти.

— Не смей.

— Что скажешь, если мы уйдем отсюда и пораньше отправимся в медовый месяц? — Я прижался поцелуем к ее шее. — Я сделаю так, что ты не пожалеешь.

— У нас есть гости.

У нас были ее отец, мой брат, Луиджи и Спагетти. Я сомневался, что кто-то из них будет против.

Я убрал руку из-под ее платья и выпрямился, не обращая внимания на ее протесты.

— Пойдем. — Я взял ее за руку и потянул вверх.

— Куда мы идем? — спросила она, но все равно пошла за мной.

Я никогда не был таким уж жалким типом, но должен был признать, что мне нравилось, как она мне доверяла.

— На нашу свадьбу.

— Она начнется только через час!

Я пожал плечами.

— Все уже здесь.

— Ренье!

Я повернулся и встретился с ней взглядом. Я понял, что буду любить ее так же сильно и в пустом коридоре, и в заполненной свадебной часовне, и я не хотел ничего больше, чем чтобы она стала моей женой. Сейчас. Она смотрела на меня с недоумением на невинном лице, но я знал, что у моей непослушной невесты все еще мокро между ног, и, насколько я понимал, это было самое лучшее состояние для того, чтобы дать ей клятву.

— Карина Амелия Андретти, я обещаю любить тебя сквозь время и невзгоды.

— Что ты делаешь?

— Произношу клятву. — Я ущипнул ее за задницу. — Перестань перебивать. Это невежливо. — Я увернулся от ее удара. — Я обещаю любить тебя даже тогда, когда ты сожжешь хлеб на ужине, а ты сожжешь, потому что каким бы великим поваром ты ни была, хлеб никогда не получится правильным. — Когда она охнула, с моих губ сорвался раскатистый смех. — Я обещаю любить тебя, даже если ты откажешься надеть красное платье…

— Оно было в мусорном ведре!

— … И особенно спагетти в воскресенье. Я любил тебя, когда мы были молоды, и буду любить, когда мы состаримся. Я обещаю любить тебя даже тогда, когда вся надежда будет потеряна, и ты будешь думать, что у нас ничего не получится, потому что так и будет, Галло. Ты для меня — это все.

— Я не скоро стану Галло.

Я наклонился и поцеловал ее в нос.

— Ты всегда будешь для меня Галло. Но ты права, и мне больше нравится, когда ты носишь мое имя.

— Что ж, я обещаю любить тебя сквозь время и невзгоды, даже когда ты будешь жечь воду так, как можешь только ты, даже когда ты кончишь раньше меня…

— Это было только один раз!

Она вскинула бровь.

Я покачал головой.

— Во второй раз на тебе был синий парик. Это не считается.

В коридор вошел Николайо.

— Вы что, прямо сейчас женитесь?