Ренессанс

– Как теперь поступит их отец? Он точно не выгонит Бернарда. В уставе Академии написано, что исключить можно за преступление. За поведение, порочащее честь и достоинство учащегося, могут отстранить на время от учёбы. И это если проступки случаются нечасто. Так уже несколько раз отстраняли Оскара Вотермила. Но у Бернарда точно хорошая посещаемость. А Оливер даже ещё не учится в Академии…

Эдвард задумчиво потёр лоб, а затем направился в свой кабинет. Он занимался документацией и по полдня пропадал, утопая в бюрократическом болоте. Я же по большей части следил за кем-то, доставал материалы, а в оставшееся время убирался, успокаивая себя тем, что в доме становится чище. Я видел результат своих трудов, только когда брал в руки швабру и тряпку. Уборка для меня стала способом снять стресс.

Я прошёл мимо Скэриэла. Как бы странно это ни звучало, но в детстве, я помню, он тоже, бывало, так наворачивал круги и что-то шептал себе под нос. Это очень нервировало других детей, особенно Ноэля Джонса, – и тот всегда ставил подножку Скэриэлу. Не проходило ни дня, чтобы Ноэль не приставал к Скэриэлу. И поглядите-ка, что теперь с ним стало… По развитию он недалеко ушёл от ребёнка.

В доме каждому выделили по маленькой комнате, больше похожей на кладовку, – там мы могли ночевать, если допоздна задерживались в Запретных землях. Уставший, я собирался через пару часов пойти спать, как вдруг тихо постучали в дверь. Я крикнул: «Входите», – но стук повторился. Вздохнув, я поднялся с кровати и направился к двери.

– Привет, – смущённо проговорил Скэриэл, сидя на полу. Он уткнулся в колени, как маленький ребёнок.

– Привет, – удивлённо протянул я.

– Уже десять минут сижу здесь. Всё не решался постучать.

– Почему? – Я знал ответ, но мне хотелось, чтобы он сказал это вслух.

– Мне очень стыдно. – Он опустил голову. – За то, что произошло внизу.

Я зажмурился и сжал ладони в кулаки.

– Да, вышло хреново.

То, что произошло внизу, было не просто хреново… Я был зол на него, но ничего не мог с собой поделать. Как можно было злиться, когда он вот так сидел и раскаивался. Трудно было понять, раскаивался ли он искренне или это было очередной игрой на публику. Я принимал его извинения, глотая обиды, а время делало своё дело – вскоре я забывал все унижения и оскорбления. Изо дня в день я пытался узнать, есть ли у меня предел терпения. Как долго я буду верен Скэриэлу? Или, даже оказавшись в аду, погибнув от его руки, буду оправдывать его?

– Мне правда стыдно. Даже в глаза смотреть не могу, – проговорил он тихо, всё так же сидя на полу. Я рассматривал его макушку, чёрные спутанные волосы, прикрывшие лицо, широкие плечи и острые голые коленки. Если бы он не напал на меня пару часов назад, то я бы сейчас его пожурил за отсутствие носков. В этом здании с отоплением были проблемы – то и дело отключали.

– Ты извинился перед Эдвардом?

Он кивнул, не поднимая головы.

– Почему ты решил, что это был я? Ты меня в чём-то подозреваешь? – набравшись храбрости, спросил я.

– Ни в чём, – помотал головой он.

– Тогда?..

– Я вспылил.

– Ладно, – слабо улыбнулся я. – Хочешь войти?

Скэриэлу только виляющего хвоста за спиной не хватало. Он бодро поднялся, словно не мучился только что угрызениями совести.

– Мне надо обратно, – улыбнулся Лоу. – Утром приедет курьер. Я сделал заказ. Да и завтра полно дел.

Я издал разочарованный вздох, после чего Скэриэл полез обниматься.

– Не обижайся, ладно?

Я крепко его обнял, зарывшись носом в шею.

После того инцидента на дороге я сутки приходил в себя. Той ночью Скэриэл пришёл ко мне. Мы лежали на кровати, и он долго молча гладил меня по спине. Я забылся тяжёлым тревожным сном под утро. Мне снились погоня, обрыв, кровь и Скэриэл, умирающий на дороге. В руках я держал пистолет и рыдал у его тела.

Я проснулся от собственного крика, напуганный и измученный. Скэриэл принёс стакан воды, а затем битый час болтал о рождественской ёлке, которую видел в магазине. Говорил о том, как хочет её поставить у нас дома в центре. Я почти не слушал, лишь изредка соглашался, стараясь поддерживать разговор. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я заснул под его голос, но мне снилась эта нарядная ель.

«Ты мог убить меня сегодня», – то и дело проносилось в голове. Был ли у меня выбор, мог ли я уйти и оставить его? День и ночь я корил себя за то, что не могу найти силы бросить всё, сжечь мосты между нами. Была ли клятва на крови ошибкой всей моей жизни?

Он мог сколько угодно убеждать меня, что всё будет хорошо, но я знал, что рано или поздно умру: либо от рук его врагов, либо от его руки. Третьего не дано.

– Хорошо, – кивнул я в ответ, – когда ты вернёшься?

– На этой неделе мне надо быть в центре, но мы на связи. Приезжай, как будет время и желание, – непринуждённо проговорил Скэриэл.

– У меня тут много дел… – растерянно ответил я.

– Конечно, – кивнул он. – Спасибо.

И обнял ещё раз, как будто не верил, что я его простил.

Работала ли у него клятва на крови? Испытывал ли он сейчас сильные эмоции, находясь рядом, прикасаясь ко мне? Я не спрашивал – не хотел слушать ложь.