Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота

Итак, наше восхитительное странствие по плато продолжалось: мы ехали в Ренн-ле-Бен по дороге, без устали делавшей свои бесконечные витки. Путь скорее напоминал череду ухабов и выбоин, нежели нормальную дорогу, но для моей машины, перевидавшей на своем веку многое и отведавшей немало дорожной пыли, это не имело значения. Не раз нам казалось, что мы сбились с пути, столь много тупиков поджидало нас на каждом перекрестке и в каждом поселке, попадавшемся по пути. В сентябрьском зное мы медленно спускались в долину, немало удивлявшую нас: это был совершенно иной мир, нежели тот, что встретил нас на вершине. Зеленый, тенистый, мирный дол был настоящим водным царством. Ренн-ле-Бен оказался краем термальных источников. [8]И первое, что бросилось мне в глаза, — это старая надпись на обветшалой гостинице, вызвавшая у меня безудержный хохот: «Здесь исцеляют катары». Чего же еще ожидать от Ренн-ле-Бен, расположенного в местности, столь часто именуемой «катарским краем»! Однако невыразимое очарование этого крохотного городка, утопающего в зелени, не оставило меня безучастным. Мне всегда нравились небольшие курорты, расположенные в округе, изобилующей горячими источниками. Но привлекало меня отнюдь не лечение целебными водами, нет: в таких городках сохранилась удивительная атмосфера «конца века», пропитанная декадентством, духовной средой поэтов-символистов начала XX столетия. Большим водным курортам я предпочитал маленькие, порой забытые всеми уголки, некогда славившиеся своими целительными источниками: Валь-ле-Бен в Ардеше, Нери-ле-Бен в Алье или Сент-Оноре-ле-Бен в Ньевре. К их числу принадлежит и Ренн-ле-Бен, выпавший из времени и пространства (порой его даже не обозначают на картах). Погруженный в дремотное оцепенение, городок замер в густом, напоенном травами воздухе, поступающем в долину с нагретого солнцем плато.

В Ренн-ле-Бен не меньше загадок, чем в Ренн-ле-Шато. «Бен-ле-Ренн», как порой его называют, появился в эпоху романизации Галлии: иными словами, римляне благоустроили это место, однако первые его обитатели появились еще во времена галлов. Не забудем и об игре слов: «Bains de Rennes» по звучанию напоминает «Bains de la Reine» («Ванна королевы»). Местные легенды утверждают, что в этих местах жила Бланка Кастильская, мать Людовика Святого, утаившая — или, наоборот, нашедшая, согласно многим версиям! — некое сокровище или секретные документы. Как видно, хранить всевозможные тайны и сокровища написано у Реннов на роду. Стоит прибавить, что природа этого региона не менее таинственна, чем затерянные в его Корбьерах деревеньки: дикая и в то же время утонченная, она как нельзя лучше подходит к этому краю мира, где в знойную пору, как говаривал Рабле, стоит запастись погребком, наполненным слегка забродившим винцом.

Однако что говорить о далеком прошлом! Мистическая аура Ренн-ле-Бен не померкла и в нынешнее время, отчасти из-за аббата Буде, местного кюре, бывшего священником почти в одно время с аббатом Соньером, служившим неподалеку от него. Аббат Буде — еще один незаурядный человек, чья роль в «деле Ренн-ле-Шато» была, пожалуй, еще более темной, чем роль его собрата, расположившегося «этажом выше», на плато. Анри Буде слыл писателем, историком, специалистом по истории первобытного общества и даже лингвистом. Последнее качество документально подтверждено: в бытность свою аббат опубликовал книгу «Истинный кельтский язык», в которой он попытался его реконструировать, взяв за основу английский язык — и заодно поведав о несуществующем кромлехе, окружающем, согласно автору, весь этот регион… Довольно необычный способ доказательства лингвистических теорий. Мне удалось ознакомиться с несколькими фрагментами «Истинного кельтского языка». Порой мне приходилось прерывать чтение: на меня нападал безумный смех. Думаю, во время первой публикации этого произведения (нераспроданного, но разосланного по библиотекам ученых обществ и местных эрудитов) лингвистические измышления аббата Буде никто не принимал всерьез. Интерес к его книге возник лишь тогда, когда начался новый виток «дела Ренн-ле-Шато»: в продаже вновь замелькал «Истинный кельтский язык», переизданный и снабженный предисловием, по буйству фантазии не уступающим самой книге. И все же… Обилие нелепых идей на страницах произведения, написанного человеком, который отнюдь не был глупцом, наталкивает на размышления. Что мог таить в себе этот «Истинный кельтский язык»?