Читаем Ренуар. Частная жизнь полностью

Внешность Ренуара в этот период известна нам по нескольким автопортретам, а также по гравюре его друга Марселена Дебутена. К 1878 году Ренуар попытался, в надежде поправить свое финансовое положение, поменять творческий стиль. Он понял, что портретами в импрессионистическом духе много не заработаешь, и постепенно выработал особую разновидность этого стиля – реалистический импрессионизм, отличавшийся большей «фотографической» верностью натуре. Фотографии тогда были невероятно популярны и продавались едва не по тем же ценам, что и портреты Ренуара[268]. В этой связи он видоизменил манеру письма: мазок сделал менее фактурным, а цветовые контрасты – более выраженными, чтобы фигуры выглядели природоподобнее. В этом ключе написаны большинство его фигур примерно с 1878 года по 1883-й. В 1878 году он начал активно искать заказы на портреты у тех, кто, как он надеялся, потом станет покупать и его жанровые картины. Друг и покровитель Ренуара Дюре попытался помочь ему и написал в своей брошюре 1878 года «Художники-импрессионисты»: «Ренуар – прекрасный портретист… вряд ли еще кто из художников изображает женщин такими соблазнительными»[269]. С 1864 по 1885 год Ренуар написал около 400 фигур. Из них примерно 164 являются портретами. Становиться модным портретистом ему было не по душе, ведь ради гонорара пришлось бы угождать заказчикам. Это ограничивало творческую свободу – иногда приходилось писать не так, как хотел он сам.

После двойного провала – выставки и аукциона работ импрессионистов 1877 года – было решено на следующий год выставку не устраивать. Шарпантье уговорили Ренуара снова поучаствовать в Салоне, который должен был пройти с 26 мая по 8 июля 1878 года. Подтверждение тому мы находим в письме Писсарро к Кайботту от марта месяца: «Супруги Шарпантье давят на Ренуара»[270]. Ренуар с готовностью последовал советам Шарпантье и подал на выставку жанровую картину «Чашка шоколада», написанную в начале того же года: ее выставили на Салоне 1878-го, однако симпатий критиков она не завоевала[271].

Одной из первых крупных работ Ренуара в новом стиле реалистического импрессионизма стал большеформатный портрет мадам Шарпантье с детьми, который он закончил в середине октября 1878 года[272]. Тогда же была сделана фотография запечатленных на этом портрете детей Шарпантье, Жоржетты и Поля. И на фотографии, и на картине Поль одет в платьице, у него длинные волосы, как и у сестры. Поступив в школу, он сменил бы прическу и стал носить брюки. Ренуар писал портрет около месяца, ему заплатили 1500 франков[273]. Портрет повесили в доме у Шарпантье, и Ренуар спросил у мадам Шарпантье в письме, может ли он привести друзей и показать им работу: «Месье Шарль Эфрусси и месье Дедон… попросили меня спросить Вашего разрешения показать им Ваш портрет»[274], а также «мадам Мане (Моризо, рю Вильжюст, 40) просила… разрешения видеть Ваш портрет»[275]. Шарпантье были рады гостям. Шарль Дедон был наследником богатого шахтовладельца. В начале того же года (в мае 1878-го) он приобрел «Танцовщицу» Ренуара у Дюран-Рюэля за 1000 франков[276]. Эфрусси был родом из Одессы, но в 1873 году перебрался в Париж; он происходил из состоятельной еврейской семьи торговцев зерном и банкиров[277].


Марселен Дебутен. Ренуар. Ок. 1876–877. Офорт. 16x11 см. Национальная библиотека, Париж


Прекрасный портрет мадам Шарпантье и ее детей был повешен на видном месте, и посетители пятничных ужинов могли оценить работу Ренуара, после чего спешили заказать ему свои портреты. Заказов было так много, что в феврале 1879 года Сезанн написал своему патрону Шоке: «Очень рад слышать про успех Ренуара»[278].

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное