Репатриация на чужбину

– Ну, ты даёшь! – невольно вырвалось у меня в адрес Керка. – Да с такими твоими талантами, парень, мне и целая армия на один зуб. Самая отъявленная сволочь просвистит мимо безобидней мухи.

– Не зарывайся, – холодно отрезала миссис Далтон. – Одной стрелы достаточно, чтобы ты лишилась такого чудесного друга. Кстати, прежде вироки также не сходились с нами накоротке. Подозри-ительно все это, – переводила она испытующий взгляд с одного прохиндея на другого.

Но так и не дождалась признаний.

– Ладно, – вздохнула патронесса, как-то устало и даже горько. – Марш отсюда, малышня. Мне нужно поговорить с вашей подружкой наедине. И не подслушивать у меня там! – прикрикнула бабка сразу во все стороны, хихикнула и прошептала: – Бесполезно. Все равно где-то рядом устроятся и станут греть уши. Ну, да ничего. Глядишь, и пригодится им где. А ты... слушай внимательно. И всасывай всё без остатка своей могучей памятью, раз уж заполучила такой пылесос. Если что-то пропустишь мимо ушей, так не пеняй на меня потом. Дескать, бросила тебя старуха в пучину. Да вместо поплавков камень пудовый к поясу прицепила.

Солнце ещё только-только выставило на обозрение свою лысую макушку, а моя Эпона уже бодренько потрюхивала по узкому мосту, перекинутому через грохочущую неласковую бездну. Зажмурившись, яскукожилась на облучке, более похожем на кресло в гостиной. Страх перед высотой, издевавшийся надо мной со щенячьего возраста, не оставил и здесь. И точно так же, как раньше, на всё, что выше табурета, я восходила только с закрытыми глазами. Кух, забравшись за пазуху, угнездился между нательной рубахой и курткой. Время от времени он там ворочался с боку на бок. А я всё пыталась разглядеть в щёлку промеж век: похожу на беременную, или балахон всё-таки скрывает последствия нашей с лайсаком близости? По всему выходило, что широкий пояс не давал паршивцу скатиться в район живота. А потому выглядела я не по размеру сисястой. Причём только на одну да к тому же блуждающую грудь.

От моего смеха Керк, дремавший на спине Эпоны, всполошился и чуть не сверзился под копыта. Грязно ругаясь, он взмыл вверх и плюхнулся на крышу крузака. А я... Ну, не стану же я пояснять мужику, мол, ржу, как лошадь, потому, что думаю совершенно не о том. Мне бы трепетать по причине ядовитого хищника в опасной близости от тела. А я волнуюсь о том впечатлении, что произведу во-он на тех двоих, угрюмо взирающих на нашу разудалую компашку с берега.

На самом деле, Сарг с Алесаром не были угрюмыми. Скорей мрачными до последней степени замогильной обречённости. Правда, ненавидеть меня они явно устали ещё вчера. И теперь с неизлечимым отчаянием хватались за ускользающий воинский долг. Хотя тот и пытался растолковать осуждённым, что я, как объект, ко всему воинскому не имею и призрачного отношения. На моё ласковое приветствие не ответил ни один – две окаменевшие спины замаячили впереди, упрямо игнорируя присутствие симпатичной девушки.

Я нормальная. А потому совершенно не расстроилась. И злорадно пообещала этим долдонам: цацкаться вам со мной, лоботрясы, не перецацкаться. Хотя у меня нет и тени намерения выёживаться – тем более, напоказ. Не девчонка же, в самом деле! Да, признаюсь: я страдаю невинной тягой к необременительному позёрству. Не соблазниться иной раз пококетничать, выше моих сил. Но зрелые леди принципиально доставляют другим как можно меньше проблем. И, естественно, привыкли ожидать адекватной реакции. Вот примерно в таком взвешенном конструктивном ключе зрелая дама и фантазировала дорогой. Пристрастные фантазии назойливо вылезали на передний план и морочили голову. Нет, я не задремала! Просто забралась глубоко в себя и внимала собственным рассуждениям – Внимающая я, в конце-то концов, или штатная юродивая? И какого рожна ко мне так подкрадываться?!

– Сиятельная! – официально-ядовито громыхнуло над моей свесившейся головкой. – Вам угодно простоять здесь до вечера? Мы можем распрягать вашего заснувшего обра?

Ну, то, что я заполошной курицей подпрыгнула на своем элитном насесте – это ещё, куда ни шло. Запуталась в балахоне и чуть не съехала лбом вперед – мне не привыкать выглядеть дурой. Кстати, лучше этого защитного механизма в моем арсенале нет ничего. А выставлять дураком или трусом мужика – это нельзя! Это табу для любой здравомыслящей женщины. Ибо даже измену мужчина прощает с большей охотой, а такой конфуз – никогда.

Но помилосердствуйте! Тут уж не моя вина, что потревоженному Куху приспичило лично выяснить отношения с теми, кто его разбудил. Я даже не сразу и сообразила: отчего лицо подкравшегося к нам Алесара так побелело под несмываемым загаром? Охти ж мне, какие пертурбации: от злой заносчивости самоуверенной молодости до ошеломления и отвращения, сопутствующих банальному страху. А это отнюдь не приличествует воину. И весьма неосмотрительно для женщины-свидетеля. Но, кто бы мог подумать, что такая крохотная головка столь очаровательной зверушки может обесчестить такого мужественного витязя?