Репатриация на чужбину

Как там было у Агаты Кристи… Кажется, самые важные в жизни минуты мы признаём, когда всё уже поздно. Думаю, самое наше запоздавшее озарение связано с осознанием собственной самоуверенности, что твердит, будто к тем важным минутам ты готовился загодя. Никогда не умела приготовиться загодя… Скажем, к той чёртовой рытвине, в которую я угодила ногой и схлопотала вывих. Или к поездке в гости к зеркалу, зашвырнувшему меня сюда. Чтя традиции, не сумела приготовиться и к встрече с тем, что припас для меня танаграт – мужик, с которым до этого дня мне совершенно нечего было делить.

В отличие от меня, он к этой встрече готовился, как к войне. Ни к стычке, ни к драке, ни к дуэли – к полноценной, полномасштабной войне, имеющей нормальную военную цель: уничтожить меня морально. А потому выбрал самую подходящую к ситуации маску: громогласного, ироничного цинизма. Оно и понятно: там, в лесу моё превосходство не заметил бы только отсутствующий. Теперь и мужику, и воину – обоим сразу приспичило взять реванш. Я не против. Не к лицу мне мериться той штукой, которой у меня нет, с тем, у кого её в достатке. А то и в избытке, судя по границам самомнения. Уж не знаю, какими домашними заготовками к дебатам запасся танаграт, но я всё скомкала.

Вошла со склонённой головкой в отвисшем до пупа капюшоне. Качнула этим сооружением, когда он лениво приподнялся на противоположном берегу километрового рабочего стола. Села на краешек кресла и сплела на груди монашеский бублик, продёрнув руки в рукава. Закрылась, занавесилась и не пошевелилась даже после ухода сопровождавшего меня воина. Танаграт на ходу политически профессионально переписал сценарий и выложил на мой край стола небольшой свёрнутый прямоугольник. Большой вычурной сургучной печатью вверх. Корону я разглядела, а потому и авторство, несмотря на геральдическую безграмотность, идентифицировала. Выпростала из рукавов руки, сняла капюшон, вскрыла пакет и приступила:

«Дорогая моя Ксейя. Долгих тебе лет жизни, красоты, здоровья и прочая, прочая, прочая. Сожалею, милая моя девочка (перечеркнуто) Сожалею, мэм, что не привелось свидеться раньше – дела. Как таная Руфеса, я кручусь волчком, но всё равно не поспеваю за всем, что планируется на день, неделю, а тем паче на месяц и более. Однако, в ближайшее время, надеюсь, это досадное упущение будет исправлено…»

Я дочитала это пространное велеречивое послание своей… сводной сестры Камиллы до конца. И не поверила глазам. Перечитала снова, заподозрив, что старый добрый английский, на котором было писано, в этих краях стал забываться. Ни черта подобного! Эта стерва написала ровно то, что имела в виду. Если отбросить все загогулины речи, то по смыслу выходило следующее:

«Детка, сиди, где сидишь, не дёргайся, не рыпайся и даже не думай сбежать – достану из-под земли. А когда достану, мало тебе не покажется. Ибо коронованная сука всегда опасней обычной, как минимум вдвое. Твои способности мне и моему супругу – тану Руфеса – подходят. А потому мы намерены использовать тебя в хвост и в гриву. И для начала затолкаем тебя под венец с тем мерзавцем, что передал тебе это письмо, а теперь сидит напротив и едко кривит губы. Если понадобится тащить тебя к алтарю волоком, я не постесняюсь и всего населения Свастла. Если для острастки понадобится отмахнуть голову любому из твоих приятелей – прикажу, не моргнув глазом. Я сказала, и так будет! Герс – мужик умный, сильный, отважный, но не безбашенный. Отличный политик и блестящий воевода. А к тому же циник, женоненавистник, единственный друг моего мужа и самый выдающийся танаграт Руфеса. Ему требуется поддержка Ордена и защита самой крутой из его пришелиц. Вот ты за ним и присмотришь. Этого хочет мой супруг, а я не привыкла ему отказывать в таких мелочах. До скорой встречи, целую. Твоя королева Камилла».

– Ты это читал? – холодно уточнила тварь, вылезающая из меня без предупреждения.

– А ты уже имеешь право меня допрашивать? – зло всколыхнулась навстречу его тварь.

– А чего кокетничать? – ядовито усмехнулась моя. – Мы уже почти родственники. Так ты это читал?

– Конечно, нет, – язвительно ответствовала его тварь, припечатав высоким кубком бумажную горку на столе. – Я не знаю, и не могу знать язык Внимающих. Но, мне известно, чем тебя обрадовали, Сиятельная. Меня столь незаслуженно щедрым подарком обрадовали, – он скривился, – чуть раньше. Неделю перевариваю, но до сих пор тошнит.

Моя тварь, не говоря худого слова, протянула над столом тонкую ручку и толкнула кубок. Вместо мстительного наводнения, на первую подвернувшуюся бумажку вытекла сиротливая красная лужица размером с мой кулачок и стыдливо заколыхалась. Моя тварь, к неизъяснимому удовольствию его дряни, зашипела и вспучилась. Но, я успела поймать её за подол и прижать коленом. Не могла доставить господину танаграту большего кайфа, чем он уже потребил. Он разочаровался во мне, но ненадолго.

– Брачные браслеты уже готовы, дорогая.