Читаем Репин полностью

Репин

Но больше всего в среде духовенства его интересует диакон, в котором он видит прямой пережиток времен язычества. На его счастье, в Чугуеве в то время был налицо бесподобный образец диакона — соборный диакон, несказанно поразивший Репина, который решается во что бы то ни стало его написать, хотя это и не сразу ему удается.

Под жандармским конвоем. 1877. ГТГ.

Летом 1877 г. ему пришлось временно прервать начатые работы: надо было съездить в Москву. Об этом он извещает Стасова в письме от 2 мая: «Кстати, я поеду в половине мая в Москву для приискания квартиры на зиму и далее; заверну и в Питер дня на три. Мне бы очень хотелось приехать прямо к Вам и пробыть у Вас это время?»^[325].

В конце мая Репин поехал в Москву и, действительно, съездил на несколько дней в Петербург, где виделся со Стасовым, которому рассказал как о своих работах, так и о планах на ближайшее время. Стасов остался очень доволен новой репинской линией, особенно темой задуманной им картины «Чудотворная икона». Все это он безоговорочно благословил.

И. И. Шишкин, художник. 1877. ГРМ.

В начале июня Репин в Москве, в поисках квартиры. Заходит, конечно, в галерею Третьякова, о которой пишет Стасову восторженное письмо:

«В галерее Третьякова я был с наслаждением. Она полна глубокого интереса в содержании, в идеях, руководивших авторами. Нигде, ни в какой другой школе я не был так серьезно остановлен мыслью каждого художника!.. Некоторые пытаются, и очень небезуспешно, показать, как в зеркале, людям людей и действуют сильно („Неравн[ый] брак“, „Гостиный двор“ и др.). Положительно можно сказать, что русской школе предстоит огромная будущность! Она производит не много, но глубоко и сильно, а при таком отношении к делу нельзя бить на количественность — это дело внешних школ, работающих без устали, машинально… (некоторая неживописность говорит только за молодость нашей школы)»^[326].

Букет цветов. 1878. Гос. музей «Абрамцево».

Репин в 1879 г. Портрет работы В. Д. Поленова. ГТГ.

Найдя квартиру, Репин через несколько дней выезжает обратно в Чугуев, чтобы перевезти семью в деревню. Он поселился на лето в чудесном живописном местечке — селе Мохначах, — где им написан ряд этюдов и сделано много альбомных рисунков, известных по собраниям Деларова, Ермакова и др. Москва в последнюю поездку ему меньше понравилась, как видно из его письма к Стасову:

«Я только что вернулся из деревни, где провел не бесполезно все лето, и собираюсь уже в Московию. Признаться откровенно, мне очень хотелось теперь променять ее на Питер, но уже надо доводить дело до конца: квартира взята, работы предположены. Вот мой будущий адрес: Москва, Большой Теплый переулок (у Девичьего поля), дом купца Ягодина. Не знаю, долго ли я проживу в Москве, но никогда я еще не ворочался в столицу с таким полным запасом художественного добра, как теперь, из провинции, из глуши.

К тому, что Вы знаете и что так душевно одобряли, присоединились еще две вещи. В сентябре я буду в Питере и опять сообщу о них сам. Одна из последних, кажется, появится первой перед петербургской публикой. А „Чудотворная икона“ вырабатывается недурно: я видел еще раза два в натуре эту сцену, и эти разы дали мне новую идею фона картины. Дремучий лес, толпа эта идет по лесной дороге?.. Под конец я тут схватил проклятую лихорадку и до сих пор оправиться не могу, так она меня потрепала»^[327].

Вера и Надя Репины. 1877. Музей Академии художеств СССР.

Из Чугуевских работ 1877 г. очень выделяется упоминавшийся портрет некоей Любицкой, находящийся во Всеукраинской картинной галерее в Харькове [Харьковский гос. музей изобразительного искусства]. Написанный в гладкой манере «под стариков», он сильно отличается от широко проложенного портрета двух старших дочерей Репина, Веры и Нади, изображенных в рост, стоя; в том же 1877 г., в Чугуеве же, написан в марте и погрудный портрет художника Н. И. Мурашко, выдержанный в монохромной гамме.

В начале сентября Репины переехали в Москву.