Репин

Когда картина была уже на XVII Передвижной 1889 г., Репин начал повторение ее, заказанное Ф. А. Терещенко. Повторение превратилось скорее в вариант, чем в копию: переставлена фигура военачальника, иначе задуман и выполнен коленопреклоненный казнимый первого плана. Этот вариант закончен в 1890 г. Он такого же размера, как и картина Русского музея, и сейчас находится в Киевском художественном музее [Киевский Гос. музей русского искусства].

В том же 1890 г. Репин повторил этот вариант в размере вдвое меньшем для монастыря в окрестностях Чугуева. Ныне он во Всеукраинской картинной галерее в Харькове [Харьковском Гос. музее изобразительных искусств].

Но вот, наконец, и эта картина кончена. Преодолено последнее препятствие, стоявшее на пути к «Запорожцам». Как станет он заканчивать их после «Николая Мирликийского»? Со времени их первого эскиза прошло целых десять лет. Что только ни стояло на этом самом мольберте за это время, чего ни пережил перед ним за долгие годы Репин, сколько творческой энергии и сил было здесь потрачено, сколько испытано разочарований от неудач и сколько было радости от преодолений. Нельзя работать над произведением в течение десяти лет, без ущерба для его свежести и целостности. Даже гений Александра Иванова не мог выйти победителем из непосильной борьбы с отлагающимися наслоениями мыслей, чувств, переживаний и неизбежной общей смены вкусов, что сказалось и на его «Явлении Христа народу».

Запорожцы. Деталь левой стороны картины.

Репин работал над «Запорожцами» в те годы, месяцы и дни, когда он писал столь в корне различные картины, как «Проводы новобранца», «Крестный ход», «Не ждали», «Иван Грозный», «Николай Мирликийский». Какой должна была получиться картина, начатая ранее и пережившая их? Либо она должна была вбирать в себя постепенно все черты этой из года в год сменявшейся панорамы — что было бы явно дико и для гармоничного Репина неприемлемо — либо она должна была заговорить языком последнего по времени ее предшественника — «Николая», что было логично и для Репина единственно естественно. Так оно и случилось: «Запорожцы» Русского музея, не по замыслу, конечно, и не по теме, но по всему художественному смыслу их выполнения и особенно по живописной установке — кость от кости и плоть от плоти «Николая». Не только совершенно то же общее цветовое впечатление, но даже абсолютно то же заревое небо и тот же эффект силуэтящих на нем лиц. Точно Репину не хватило воображения представить себе иную обстановку и иную природу.

Здесь мы подходим к самому существенному моменту репинского творчества — отсутствию воображения — не только в «Запорожцах» и «Николае», но и вообще во всем искусстве Репина. Отсутствие воображения — еще не беда для художника: достаточно сказать, что его не было ни у Веласкеса, ни у Франса Гальса, ни у Гольбейна. Но они, за редчайшими исключениями, и не брались за темы, не отвечавшие их дарованию и бывшие им не по силам, а Репина, как назло, они-то и притягивали: «Софья», «Запорожцы», «Николай», позднее «Иди за мною, сатано» и другие. Для таких задач надо было владеть исполинским воображением Сурикова. В сущности и «Иван Грозный» не тема для Репина, и с нею он вовсе не справился, как с темой исторической, одолев ее совсем с другого конца — со стороны психологической. И он был тысячу раз прав, когда после доброй порции этюдов с натуры и восхищения красотой жизни посылал к черту «все эти исторические воскресения мертвых, все эти сцены народно-этнографические»^[85].

Но как в «Иване Грозном» Репина спасла от провала большая, сторонняя сюжету и истории задача экспрессии, так в «Запорожцах» до известной степени выравнивала линию задача, казалась бы, второстепенная для данного сюжета, только сопутствующая ему, — задача смеха. И подобно тому как там случайная удачная мысль — явившаяся не сначала, а только в процессе работы и даже ближе к ее завершению — подменила начальную, основную тему, так здесь этот подголосок зазвучал громче ведущего мотива, сильнее всех литавров, и перерос главную тему, став на ее место и приобретя доминирующее значение. «Николай Мирликийский» — не религиозная картина, «Запорожцы» — не историческая; первая — только психологический этюд, как бы изыскание из области психо-патологических явлений, вторая — опыт психо-физиологического анализа. Ибо здесь раскрыта скорее физиология смеха, чем даны просто изображения смеющихся людей, как у Веласкеса в «Вакхе» или у Гальса в группах стрелков, в «Гитаристе» и «Мальчиках».

Запорожцы. Деталь картины. Писарь.

Запорожцы. Деталь левой стороны картины.

Запорожцы. Деталь центральной группы.

Запорожцы. Деталь левой стороны картины.