Реплика

– Чтобы скормить мне очередную ложь! И мне пришлось услышать все от Фрэнка в департаменте. Слава богу, хоть кто-то меня уважает!

У Джеммы пульс застучал в висках. Конечно, глупо предполагать, что им удастся скрыть правду от отца! У него же повсюду связи: и в управлении полиции, и даже в правительстве, хотя самые важные свои знакомства он, естественно, держал в тайне. Отец являлся соучредителем шестой по величине фармацевтической компании страны «Файн энд Ивз». Компания производила все – от шампуней до лекарств для сердечников и препаратов для солдат, страдающих посттравматическим синдромом. Тем не менее его выпихнули из руководства после трехлетней свирепой битвы законников: Джемма была тогда совсем еще крохой и не знала подробностей, зато слышала краем уха, что отец не одобрил какое-то направление развития концерна.

Кстати, его и сейчас повсюду сопровождал личный телохранитель, и раз в квартал отец ездил в Вашингтон, на встречу с политиками, лоббистами и другими важными шишками.

Джемма боялась, что она никогда, никогда не сможет по-настоящему отделиться от родителей – даже когда пойдет в колледж, покинет Чапел-Хилл и обзаведется собственной семьей. Они найдут способ найти ее. Они вечно будут способны следить за ней, где бы она ни находилась.

– Я тебя уважаю! – возразила Кристина сдавленным голосом, и у Джеммы возникло ощущение, что ей самой перекрыли кислород.

Отец был на двенадцать лет старше Кристины. Он, как и его брат-близнец Тэд, отучились в Вест-Пойнте, как и их отец. Джеффри готовили в специалисты по военной стратегии, он никогда не позволял никому – и уж в особенности Джемме и ее матери – забывать о данном факте. Уважение было краеугольным камнем в их жизни. Иногда Джемма думала, что отец мог бы написать книгу про дисциплину, порядок и труд. Возможно, он мог бы написать многотомный цикл!

С другой стороны, его знаний про терпимость и снисходительность вряд ли бы хватило на простецкий твит. Что уж тут говорить про его осведомленность о собственной дочери!..

Порой в голову Джемме лезли странные вопросы. Неужели и Кристина, и Джеффри действительно созданы из одного генетического материала? Отец был угловатым и холодным, а Кристина – теплой, мягкой и чувствительной. Так или иначе, но несомненным было то, что Джемма с куда большим удовольствием походила бы на мать! Увы, Джемма унаследовала светло-карие отцовские глаза, его квадратный подбородок и его манеру улыбаться, опуская уголки губ (сам Джеффри, кажется, вообще не умел искренне улыбаться).

– Мне не хотелось тебя беспокоить, – продолжала Кристина. – Джемма сказала, что это чья-то глупая шутка. Какие-то девчонки в школе невзлюбили ее, и…

– Кристина, ты что, ничего не соображаешь? Какие шутки! Я получил черную метку. Это послание. Ты помнишь, кем был Франкенштейн?

– Естественно…

– Давай-ка я тебе напомню. Доктор Франкенштейн создал монстра, чудовище.

Последовала долгая пауза. Джемма чувствовала, как болезненно бьется ее сердце, которое как будто увеличилось в размерах и могло в любой миг прорвать грудную клетку.

– Вот что все это означает, Кристина, – произнес отец, нарушив тишину.

То, что ты породил чудовище, то есть меня, – подумала Джемма.

Она пыталась его любить. Джемма убеждала себя, что он питает по отношению к ней отцовские чувства – по крайней мере, так уверяла ее Кристина.

Она повторяла про себя оправдания, которые твердила ей мать.

«Ему сложно выражать свои эмоции. Он перенапрягается на работе. Он не получал достаточное количество любви от твоего деда, милая».

Но в глубине души Джемма подозревала, почему отец избегает ее, не смотрит ей в глаза и хранит ее детские фотографии в столе, а не вешает в рамочке на стену.

Причина, по которой он практически был не способен с ней разговаривать, не выходя из себя (а в такие минуты Джемме казалось, что она является человеком, которого огульно обвинили в ужасном преступлении), лежала на поверхности.

Просто отец ее терпеть не мог.

Он считал ее разочарованием своей жизни. Бракованной моделью, которую, к сожалению, нельзя заменить или сдать обратно в супермаркет.

Мать пролепетала что-то еще, но Джемма ее не слышала. У нее звенело в ушах, словно туда влетел рой пчел. Джемме хотелось развернуться и убежать, спрятаться у себя в спальне, а наутро проснуться и понять, что ей всего-навсего привиделся кошмар. Но она не могла шелохнуться.

– В Хэвене был прорыв, – заявил отец.

– В каком смысле?

– Очевидно, кто-то сбежал, – пояснил Джефф.

В кабинете воцарилась тишина.

– Оно не выживет. Вокруг острова сильное течение, приливы…

– А если выживет? Господи, Кристина! Ты можешь себе вообразить? Ты понимаешь, какой будет скандал, если все выйдет наружу? Нас арестуют. Нас казнят!

– Никто ни о чем не догадается! – воскликнула Кристина. – Откуда им узнать?

Отец рассмеялся – гневно и горько.

– Способы есть, уж поверь мне. Надо лишь отслеживать денежные потоки.

– Но ты именно поэтому оставил «Файн энд Ивз». Ты отказался участвовать…

– Я слишком поздно понял, что замышляет Саперштейн и на что потратят деньги, выделенные для очередного этапа финансирования.