Реплики 2020. Статьи, эссе, интервью

– Нет, все бури касались только частностей. Централизация страны, усмирение крупных феодалов – на протяжении нескольких веков вся политическая история Франции к этому и сводилась.

Повседневная жизнь обычных людей протекала в полной гармонии. В ту эпоху не существовало воинской повинности и не было глобальных войн, с которыми человечество столкнулось позже. Ну да, время от времени приходилось терпеть какого‐нибудь обормота… Впрочем, война 1870 года, прекрасно описанная Гюисмансом, с точки зрения населения была первой “дурацкой” войной, выходящей за рамки ограниченного конфликта между монархиями. Никто не понимал, что происходит и почему война вдруг стала всенародной. При монархии тоже случались войны, сопровождавшиеся насилием и прочими жестокостями, но все это не выплескивалось за определенные пределы.

– Вас по‐прежнему интересует проблема защиты животных?

– Очень интересует. Я вхожу в жюри премии “30 миллионов друзей” и каждый год читаю большое количество книг на эту тему.

– Вы встречались с Брижит Бардо?

– Нет, нет, в “30 миллионах друзей” на нее смотрят слегка косо.

– Животные – наши братья, ровня человеку?

– Конечно нет, да никто никогда и не заявлял ничего подобного. Просто к животным надо относиться с уважением и не допускать жестокого обращения с ними.

– Вы против существования боен?

– В том виде, в каком они работают сегодня, это ужас. Такого просто не должно быть. Условия, в которых содержат и забивают скот, неприемлемы с моральной точки зрения. Что касается халяльного или кошерного забоя, то он лишь добавляет к ужасу нотку варварской экзотики.

– Вы ощущаете, что дело защиты животных приобретает все больший размах?

– Конечно. Качество книг, которые я читаю как член жюри, улучшается с каждым годом. Очень хорошие авторы проявляют заинтересованность в этом вопросе. В последний раз возникли значительные трудности с выбором победителя, потому что в соревновании участвовали действительно хорошие книги. Думаю, это знак.

– Вы могли бы написать пророческий роман о животных? Это все более перспективный сюжет, как бы гуманизм XXI века…

– Да, вы правы, меня это тоже волнует. Знаете, глядя на свои книги, я прихожу к выводу, что вначале я констатирую факты, а затем предлагаю некоторый прогноз – но не пророчество. Довольно трудно объяснить, как прогноз работает в жанре фантастики. Возьмем типичный случай: в 1948 году, когда Оруэлл выпустил в Англии свой роман “1984”, он не утверждал, что все произойдет так, как он описал. Он пытался выразить подсознательный страх своих современников – британцев, которые боялись всеобщего социализма и тотального контроля, и этот страх был вписан во всю британскую культуру. Его роман – не предсказание, а выражение страхов эпохи. Примерно та же система лежит в основе всех известных мне книг в жанре фантастики. Антиутопия – не пророчество, а выражение страхов эпохи.

– Провидческая тревога?

– Необязательно. Так бывает, но книга пишется не ради этого, не это движет автором. Писатель – я, или Оруэлл, или другой – чувствует тревогу современников и выражает ее в своей книге. Это и есть его побудительный мотив.

– В “Покорности” вы говорите об охватившей французское общество тревоге, связанной с возможным доминированием чуждой нам культуры…

– С доминированием ислама, произнесем это вслух.

– И у этой проблемы не видно решения.

– Нет. Это страх в первозданном виде.

Беседа с Агатой Новак-Лешевалье [96]

– Сегодня без конца говорят о “возвращении религиозности”. Что вы думаете об этом выражении и принимаете ли его на свой счет?