Репо

С этими словами он рванул вниз по дороге, и я последовал за ним, комок размером с гребаный Техас застрял у меня в горле. До железнодорожного вокзала было всего пять минут езды. Мы сделали это за три. Стоянка была забита, и нам потребовалось несколько минут, чтобы найти внедорожник Рейна. Когда мы это сделали, квитанция на окошке гласила, что оплачена еще на пару часов назад. Рейн выудил запасной ключ из своего байка, отпирая дверь, где на нас напал запах еды, оставленной в багажнике, чтобы запекаться на жаре Бог знает сколько времени.

— Ключи были заперты здесь, внутри, — сказал Рейн, выходя с переднего сиденья с этими ключами. — Что, черт возьми, происходит?

— Она купила продукты… заплатила за парковку и уехала? — спросил я, и даже в моем тоне послышались нотки беспокойства.

— Что мы знаем о Мейз, Репо? — спросил он, наблюдая, как я отошел от грузовика, чтобы встать рядом с байком.

— Не так уж много. Небольшая история работы. Это было почти все, что мы нашли.

— Никаких записей?

— Ничего.

— Никаких связей с какой-либо организацией?

— Ни хрена, Рейн, — огрызнулся я, тут же закрыв глаза от своего тона. Мне нужно было взять себя в руки. Я не мог так с ним разговаривать.

— Хорошо, Репо, — сказал он странно спокойным тоном. — Я понял, что ты не просто строишь ей глазки, — сказал он, слегка покачав головой. — У вас, ребята, что-то происходит?

— Я знаю, что ты сказал…

— К черту, — сказал он, небрежно пожав плечами. — Не имеет значения. Важно то, что ты знаешь ее лучше, чем все мы. Она говорила что-нибудь о старых связях?

— Нет, Рейн. Она… молчала о своем прошлом.

— Черт, — сказал он, захлопывая дверь Эксплорера. — Теперь мы должны выяснить, сбежала ли она, потому что попала в беду, или сбежала, потому что что-то вот-вот обрушится на нас.

— Я сказал ей, что она не получит патч, Рейн. Я не думаю, что она выдержала бы, если бы это было какое-то скрытое дерьмо, когда я сказал ей, что у нее нет шансов на самом деле попасть в ряды.

— Так ты думаешь, она сбежала из-за неприятностей?

— Я не знаю, что, черт возьми, думать, — признался я, проводя рукой по лицу. — Она не вела себя как человек, попавший в беду.

— Да, но ты сам сказал мне, что у нее была какая-то подготовка. И она жила за воротами с группой мужчин, которые умеют обращаться с оружием. Если где-то она и чувствовала себя в безопасности, так это в комплексе.

— Да.

— На данный момент ничто другое не имеет смысла. Это был первый раз с тех пор, как она вышла за пределы комплекса одна. Может быть, она столкнулась с кем-то или увидела кого-то, испугалась и убежала. Иначе она взяла бы эту чертову машину, не припарковала бы ее на стоянке, и не заплатила бы за парковку и села на поезд.

Он был прав. — Она выглядела испуганной, когда ты попросил ее привезти еду?

— Нет. Она даже не колебалась. Я сказал ей, чтобы она взяла то дерьмо, которое вы обычно покупаете, дал ей наличные, дал ей ключи, и она вышла. — Он молчал, когда садился на байк. — Она была близка с другими стажерами? Могут ли они знать больше, чем ты?

— Не знаю. Они были конкурентами, понимаешь? Она ненавидела Лося и Фокса, но, похоже, ладила с Дюком и дружила с Ренни.

— Но, если бы они знали что-то, что, по их мнению, мы должны были знать о ее прошлом, они, вероятно, сказали бы нам.

— Вот именно. Особенно Дюк. — Ренни тоже мог бы, но не раньше, чем он получит все, черт возьми, детали, которые сможет. Он был чертовски занудный в таких вещах. Но я думаю, когда у тебя было такое хреновое детство, как у него, это дерьмо имело смысл.

— Хорошо, давай вернемся в комплекс и убедимся. Сомневаюсь, что кто-то из них солгал бы нам прямо в лицо, чтобы защитить ее, когда она уже ушла. И нужно позвать сюда кого-нибудь из парней, чтобы разобраться с этим беспорядком, — сказал он, махнув рукой в сторону внедорожника.

С этими словами мы направились обратно в лагерь.

Рейн держал себя в руках так же спокойно, как и всегда, пока я выходил из себя.

Что, если он прав? Что, если она сбежала? Что, если она все это время хотела сбежать? Что это значит, что она скрывала от меня такое дерьмо? Не хочу быть цыпочкой по этому поводу, но это было немного неправильно, что она не доверила мне это. Но, если быть честным, она очень мало делилась со мной. То тут, то там случались мелочи, обычно после секса, когда мы просто сидели со своими мыслями. Она отвернулась от меня, наблюдая за линией деревьев, спиной к моей груди, когда призналась, что ее мама была в тюрьме за какое-то дерьмо с социальным страхованием. Это не было похоже на рану внутри, но я не мог понять, было ли это потому, что она пыталась убедить себя, что это не больно, или это действительно не было больно.

Затем, когда однажды днем я вручил ей инструменты, и я прокомментировал, как много она знает о них, она невесело рассмеялась и покачала головой. — Однажды я встречалась с парнем, которого считала механиком.

— Считала? — спросил я, поворачивая голову из-под капота машины, чтобы посмотреть на нее.