Репортаж не для печати

Мы очутились в темном помещении, среди плавающих облаков ароматного дыма. Вход в Святая Святых был закрыт завесой, прикрепленной золотыми крючьями к четырем столбам. Пагира, медленно двигаясь, приподнял край завесы.

– Силы небесные! – прошептал я в изумлении.

Передо мной находился сверкающий золотом Ковчег

Завета. Он стоял на особых ножках, несколько выше которых, по продольным сторонам Ковчега, были ввинчены четыре золотых кольца – по два с одной и другой стороны. В кольца были вдеты длинные золотые шесты. На крышке Ковчега я увидел двух херувимов, обращенных лицами друг к другу. Их крылья почти соприкасались, а лица как бы смотрели на крышку Ковчега.

Колени мои предательски подогнулись, я почувствовал сильное головокружение, будучи до глубины души потрясен тем, что открывалось передо мной. Словно завороженный, не отрываясь, я смотрел на херувимов – крылатых существ, символизировавших разум человека, крепость вола, мужество льва и стремление вверх – орла!

И сделай из золота двух херувимов;
чеканной работы сделай их на обоих концах крышки.
Сделай одного херувима с одного края,
а другого херувима – с другого края;
выдавшимися из крышки сделайте
херувимов на обоих краях ее.
И будут херувимы с распростертыми
вверх крыльями, покрывая
крыльями своими крышку, а лицами
будут друг к другу;
к крышке будут лица херувимов
И положи крышку на Ковчег сверху;
в Ковчег же положи откровение, которое Я дам тебе*
Там Я буду открываться тебе и говорить
с тобою под крышкою, посреди двух херувимов. »

Онемев от восхищения, я смотрел на Ковчег Завета. Время для меня остановилось, и весь мир сузился до размеров золотого сундука. Потеряв над собой контроль и не обращая внимания на предостерегающие жесты Пагиры, я сделал было шаг по направлению к Ковчегу, собираясь откинуть завесу и подойти к священной реликвии поближе. Как вдруг…

Что-то громко щелкнуло в воздухе, между крыльями херувимов проскочила искра, и у меня перед глазами вспыхнул яркий свет, сопровождаемый громовыми раскатами. Ослепленный, я уже не сопротивлялся, когда Пагира, крепко вцепившийся в мою руку, тащил меня к выходу из церкви Святой Марии…

2

Спустя несколько месяцев я побывал на церемонии торжественного выноса Ковчега Завета из церкви в Аксуме. Ранним утром восемнадцатого января, казалось, все население Аксума высыпало на улицу. Люди ручейками стекались к строению, из которого должны были выносить Ковчег. Возле входа в церковь можно было увидеть многочисленных священников, облаченных в белые одежды и «вооруженных» несмолкающими барабанами и систрами.

Толпа, собравшаяся возле церкви, разбухла до такой степени, что, казалось, люди стоят друг у друга на плечах. Оживленные женщины, радостно переговаривающиеся друг с другом мужчины, маленькие дети с невероятно серьезными мордашками, древние старики с увядшими лицами, напоминавшими высохшие яблоки – все ощущали важность праздника. Я затруднялся даже определить их возраст – люди в Африке, как заметил в разговоре со мной Менгисту Хайле Мариам, стареют рано. Но я почему-то был уверен, что многие из старцев перешагнули за семидесяти-восьмидесятилетний рубеж…

Когда из дверей церкви показался Пагира во главе группы священников, толпа буквально взорвалась радостными криками. Пагира был облачен в роскошную красную парчу – весьма дорогую и к тому же расшитую золотом. Монахи, выступавшие вслед за первосвященником, тоже были одеты в ярко-красную парчу, но золота на них было явно меньше.

Я моментально узнал этих людей: они находились в церкви в тот момент, когда Пагира показывал мне Ковчег Завета. Некоторое время они стояли и молча наблюдали за ревущей толпой, все больше и больше приходившей в состояние религиозного экстаза. Первосвященник взмахнул рукой и ступил со ступенек церкви на землю, вслед за ним начали свое шествие и остальные монахи. Они были разбиты строго по парам. Наконец, из дверей церкви Святой Марии показался Ковчег Завета, который несли на шестах четверо молодых монахов. Он был покрыт красно-золотой парчой, и толпа радостно взревела при виде священной реликвии. Люди стали теснить друг друга, уступая дорогу Пагаре и священникам, которые рассекали поток людей, словно нож масло.