Репортаж с петлей на шее. Дневник заключенного перед казнью

Людицкий согласился. Вечером он ждал Юлиуса. Фучик опоздал на пять минут. Пассажиры уже начали злиться на Людицкого за нарушение расписания, но он им ответил: «Не сердитесь, я должен ездить по своим часам». В Кунратице я ждал на одной стороне улицы, а Фучик сошел на противоположной. Автобус ушел, а я Юлиуса на остановке не заметил. Только позднее разглядел, что он идет к лесу. Я пустился за ним. Догнав Фучика, сказал ему: «Иди вон к тому лесу и медленно прогуливайся там. А я устрою, чтобы вы с Ольдой встретились». После этого я нашел Ольду и послал его к Юлиусу.

На другой день Штельцлайн принес письмо от Юлы с просьбой вручить его Светле Амортовой. Письмо Штельцлайн передал моей жене. Божка, моя жена, ничего не зная, распечатала конверт, ну и, конечно, устроила мне разнос: почему она не посвящена в эту историю. А если бы что-нибудь случилось, она невольно могла бы мне навредить! Лучше, чтобы ее о всех подобных делах ставили в известность. Я ей все объяснил, сказал, что мы должны работать в партии и что Фучик – из тех людей, которых мы обязаны поддерживать.

Вскоре Штельцлайн уехал. Юла остался в квартире один. Библиотеку Ольда, правда, имел, но социалистические произведения оттуда были изъяты. Юла все же отыскал подходящие для чтения книги.

Важно было ни у кого не вызвать подозрений, что у Штельцлайна кто-то скрывается. Что касается продовольственной проблемы, то ее успешно решила моя жена. Мы Юлу навещали каждый день. Фучик что-то усиленно писал.

Недели через три Фучика увел из этой квартиры пражский учитель товарищ Гануш. Они ушли вечером пешком через лес по направлению на Панкрац. Юла переночевал у Людицких, а затем Гануш проводил его к Ветенглам в Вршовице».

Так, годы спустя, вспоминает о встрече с Фучиком товарищ Матэрна.

Вместе с Юлеком я осмотрела квартиру Ветенглов. Узкая прихожая вела в маленькую кухню с окном, выходившим на небольшой дворик. Кухня была так заставлена, что негде было повернуться. На невысоком шкафу стояла большая проволочная клетка с деревянным колесом, по которому быстро бегала красно-рыжая белочка. «Все же Юлек здесь весь день не один», – подумала я.

Хозяева Юлека приехали в Чехословакию в двадцать седьмом году из Советского Союза. Жена товарища Ветенгла – русская, преподавала русский язык. Сын Ветенглов Геня учился в техникуме. Товарищ Ветенгл работал на фабрике по производству крема для обуви. Рассказывая все это, Юлек открыл дверку клетки. Белка быстро прыгнула ему на плечо. Они были друзьями. Белочку ввали Бибина.

Под вечер пришла Ветенглова, симпатичная, живая, разговорчивая женщина. Она заполнила квартиру своими разговорами и беспрерывными хлопотами по хозяйству. Юлек говорил с хозяйкой квартиры только по-русски. Она была счастлива, что может поговорить с человеком, знающим ее любимую родину.

Вскоре пришел домой Геня, шестнадцати-семнадцатилетний парень, несколько неуклюжий, словно медвежонок. Геня все время держался возле Юлека. Последним вернулся домой товарищ Ветенгл. В отличие от своей общительной жены он большей частью молчал.

Десять вечеров я провела у Ветенглов в маленькой кухне вместе с Юлеком. Хозяева квартиры тосковали по Советскому Союзу и все время говорили об этой стране. Вечерами мы усаживались на кухне вокруг стола и предавались воспоминаниям. Чаще рассказывал Юлек, потому что хорошо знал Советский Союз, в особенности полюбившуюся ему Среднюю Азию. В такие минуты мы из маленькой кухоньки как бы переносились в Москву, Крым, Ленинград или Ташкент.

– Разве может кто-либо победить Советский Союз? Нет, никогда! – восклицал старший Ветенгл.

<…>

Юлек спал в комнате вместе с Геней. Когда я приехала, Геня великодушно уступил место, и все трое Ветенглов поселились в кухоньке. Они и слышать не хотели о том, чтобы в кухню переселились мы. У Ветенглов последнее слово принадлежало хозяйке. А она решила, что я с Юлеком буду в комнате.

Глава XVI. Об измене Сабины. Против предателей

Утром, когда Ветенглы собирались на работу, Юлек, чтобы не мешать им, принимался за чтение. Выбор книг вначале был небогатый, но постепенно Фучик приобретал все новые и новые издания. Когда в сентябре я приехала, он заканчивал работу о Сабине. В дни моего пребывания у Ветенглов Юлек усердно читал и писал. Соблюдая осторожность, он днем не выходил из квартиры. Только вечером, когда тьма окутывала дома и улицы, мы с Юлеком, а иногда и с Теней через день ходили на прогулку. Примерно во второй половине сентября мы навестили товарища Прокопову. Юлек принес ей законченную главу об измене Сабины. В самое тяжелое для нашего народа время, в условиях позорной оккупации, эта работа Фучика имела большое значение, так как напоминала о твердости и стойкости борцов за свободу, об их верности идеям, которые они провозгласили.