Репортёр

– Да, порядок, – выдавила из себя Марта, еще не в силах опомниться. – Просто я…

– Что? – еще более взволнованно отозвалась ее подруга. – Что случилось? Ты где-то была? Отвечай! Не тяни!

– Да… На вертолете… В горах… На кладбище…

– Где?! Ты что, с ума сошла? Ты нездорова? Я сейчас же еду к тебе!

Марта, наконец, стала приходить в себя.

– Все в порядке, Марцелка. Приезжай скорее. Я по тебе соскучилась. Жду.

Набросив халатик, она подошла к Алексею и присела рядом на край кровати.

– Я не знаю.., – сбивчиво начала она, краснея и волнуясь. – Я не понимаю, как все…

Алексей в ответ улыбнулся и взял ее за руку:

– Ничего страшного не случилось. Все страшное было во сне. Вы очень стонали и, мне показалось, плакали.

– Да, было страшно… Очень страшно… Как будто это не сон. А потом… Потом…

Она снова покраснела, вспомнив, как проснулась возле Алексея.

– А потом ничего не было, – улыбнулся тот, успокаивая Марту. – Просто вы успокоились и уснули. И я вместе с вами. Потому что тоже плохо спал. Плелось всякое: горы, старое кладбище, вертолет…

Марта высвободила свою руку и сама коснулась руки Алексея.

– Почему вы живете со всем этим? Почему вы мучаете себя?

Алексей улыбнулся, глядя на Марту:

– Почему я живу с этими воспоминаниями? Правильнее будет спросить, почему эти воспоминания, это прошлое живет со мной?

– Да–да, именно так я и хотела спросить. Почему прошлое живет с вами? Почему вы не начнете новую жизнь? Но новой родине. Нельзя все время жить тем, что было. Так можно сойти с ума. Или умереть.

Алексей прикрыл глаза.

– И сходили. И умирали. Одни нашли новую родину, а другие нет. Вот и умерли. Такую болезнь в клиниках не лечат. И от нее нет лекарства. Вон, кактус, например. Или колючка. Растет себе в пустыни: ни воды, ни земли. Один песок вокруг. Чем она питается, чем дышит – никто не знает. А пересади ее на благодатную почву, где много воды, влаги, удобрений разных – и она не будет жить. Ей нужна пустыня: дикая жара, песок, безводье… Так и человек: один приживется, а другой зачахнет.

– Да, но человек – это не… Как вы сказали? Ко–лью–чка?

Алексей кивнул головой, улыбнувшись Марте. Она в задумчивости сказала:

– Человек – не колючка. У вас есть семья? Дети?

Алексей снова задумчиво посмотрел на Марту.

– У меня было все: семья, дети, друзья, дом… Но война все перевернула. Оставила только одно: мою работу репортера. И сама осталась со мной. А теперь я понимаю, что с моей работой семью иметь вообще противопоказано.

Марта удивленно взглянула на него.

– Да–да, не удивляйтесь: противопоказано. Любая командировка в горячую точку, где стреляют – и моя потенциальная жена может остаться вдовой, а дети – сиротами. Это в лучшем случае, потому что семья получит материальную компенсацию, льготы. А в худшем – у них в доме появится калека: с оторванной ногой или рукой, в коляске, с протезами, покалеченной психикой. Зачем им такое «счастье»?

Марта снова вспомнила обрывочные детали своего сна.

– Вы сказали, что вам снились… Горы, кладбище, самолет…

– А, то грустная история, – рассмеялся Алексей, – лучше не вспоминать. Как раз тогда я получил дырку.

Он указал взглядом на рану в плече.

– Это была моя командировка по заданию одного западного журнала. Надо было сделать хороший фоторепортаж. Ну а хороший материал в тылу не сделаешь. Только там, где стреляют. Вот и сделал…

– Снайпер? – осторожно спросила Марта, вспоминая свой страшный сон.

– Да, снайпер. Нас высадили на старое кладбище, отряд попал в засаду. Пока пришло подкрепление, с обеих сторон много полегло. На войне ведь одна простая логика: если ты, то тебя. Другого не дано.

– А снайпер… Он сидел… Такая старая vеža[29]… Ну, маленькая крепость… Из камня…

– Да, – Алексей удивленно посмотрел на Марту, – башня. Старая полуразрушенная башня. Снайпер сидел как раз там. В старину сторожевые башни ставили именно в труднодоступных местах. Оттуда удобно контролировать и простреливать пространство. А вы откуда знаете про снайпера и все остальное?

– Так, – Марта больше не хотела восстанавливать в памяти жуткие детали. – Тоже что-то снилось… Страшное. Давайте больше не будем об этом.

Она собралась встать, но Алексей удержал ее за руку.

– Марта, хотел спросить вас…

– О чем?

– Да так… Что значит ваше слово «тканичка»?

– Tkaničkа? – Марта быстро взглянула на Алексея и снова вспомнила детали сна. – Почему вы спрашиваете?

– Потому что вы ночью плакали… И повторяли это слово.

– Tkaničkа – это…

Она пыталась найти подходящий перевод этого слова, но у нее ничего не получалось. И тут увидела кроссовки Алексея, лежавшие рядом с кроватью. Она взяла один из них и, указывая на развязанный шнурок, сказала:

 – Tkaničkа. Rоzumite? Понимаете? Это есть tkaničkа[30].

– А почему...

Алексей хотел спросить еще что-то, но снова зазвонил телефон и Марта, спохватившись,  решительно встала:

– Вам интересно учить наш язык? Простите, но у меня есть дела.

И оставила его одного со своими мыслями.