Репутация

Миссис Бёртон, похоже, искренне прониклась той радостью, которую изображала Фрэнсис. Все уже давно распрощались, элегантная карета укатила прочь, а Джорджиана, стараясь сохранить учтивый вид, все слушала и слушала, как тетя пересказывает свою беседу с мисс Кэмпбелл и наконец-то прощает ей все ужасные манеры и предосудительные деяния, за которые ранее ее осуждала.

– Она была сама любезность, воистину сама любезность – немудрено при такой-то семье! Я думаю, с ней обошлись очень несправедливо, я теперь даже представить не могу, чтобы все то, что я о ней слышала, было правдой. Она столько рассказывала о своих родителях, особенно об отце… какая богатая история… Ох, Джорджиана, я так надеюсь, что они пригласят нас на ужин. У мисс Кэмпбелл, кажется, не было никаких сомнений в том, что это произойдет. Чудесная семья! Чудесная девочка!

Джорджиана сочла за лучшее не затрагивать тему стремительной перемены тетиного мнения и просто вежливо соглашалась в нужных местах, мысленно отплясывая джигу. Когда пикник подошел к концу и все расселись по своим экипажам, она поняла, что вполне довольна тем, как прошел день.

И, лишь усевшись рядом с немного обгоревшим на солнце мистером Бёртоном и бросив прощальный взгляд на лужайку, Джорджиана краем глаза заметила среди припозднившихся гостей единственную ложку дегтя в этой бочке меда – раскрасневшееся, мокрое от слез лицо мисс Бетти Уолтерс.

Глава 6

Уже на следующий день Джорджиана получила записку с приглашением погостить у Кэмпбеллов в пятницу.

На дядю и тетю приглашение не распространялось, но миссис Бёртон приняла это на удивление легко и сразу же разрешила поехать. Возможно, она считала, что так увеличит свои шансы быть званной к Кэмпбеллам позже. Джорджиана подозревала, что тетины надежды беспочвенны, но восхищалась ее оптимизмом.

Эммелина помогла Джорджиане уложить четыре ее лучших платья. «Четыре? – в ужасе возопила миссис Бёртон при виде дорожного сундука. – Четыре платья для поездки на одну ночь? Что ты собираешься делать с двумя – плавать в них будешь?» И ранним пятничным утром Джорджиана отправилась в путь, надеясь приехать пораньше и не потерять день. Она так волновалась, что не могла усидеть на месте и в конце концов подсунула под себя руки просто для того, чтобы они ничего не натворили. В голове до сих пор не укладывалось, что она – гостья лорда и леди Кэмпбеллов. Если бы она не держала записку перед глазами, если бы не успела по дороге перечитать ее раз сто, проверяя снова и снова, точно ли ее пригласили, не розыгрыш ли это, не указано ли в записке, что приезжать не следует, ни за что бы не поверила.

Поместье Лонгвью оказалось сказочным – в точности таким, как его описывали. Располагалось оно к северу от города, на вершине холма, с которого открывались великолепные виды, давшие ему имя[1]. Обширные поля радовали глаз, подступавшие к дому сады были идеально ухожены, а недалеко от подъездной аллеи Джорджиана заметила озеро – не искусственное, природное. Лучшего места, чтобы устроиться с книгой, и придумать невозможно. Сам дом оказался ошеломительно грандиозен, он так вписывался в ландшафт, словно стоял здесь с начала времен. Вдоль бледно-золотистых стен шли аккуратные ряды широких окон, сиявших в лучах утреннего солнца.

Только такой дом и мог породить Фрэнсис Кэмпбелл.

Джорджиана как раз выходила из кареты, когда парадная дверь отворилась и из дома выскочила Фрэнсис. На ней не было ничего, кроме сорочки и пестро разукрашенного халата, темные кудри рассыпались по плечам. Кучер мистера Бёртона, тащивший сундук Джорджианы к входу, покраснел и отвернулся.

– Джордж! Ты приехала! – воскликнула Фрэнсис. – Добралась и не заблудилась, умничка!

– А твои родители не здесь? – спросила Джорджиана.

Она все еще ужасно нервничала и опасливо поглядывала за спину подруги, словно лорд и леди Кэмпбеллы могли появиться в дверном проеме тоже в халатах.

– Нет! О господи, я забыла предупредить! Они уехали. Дом пустой, он в нашем распоряжении!

Фрэнсис обняла подругу за плечи и увлекла внутрь. Джорджиана, пожалуй, не назвала бы этот дом пустым – им встретились с десяток слуг по пути из откровенно гигантского, отделанного мрамором вестибюля в гостевую спальню. Убранство просторной комнаты с высоким потолком составляли изысканная резная кровать со столбиками, приставные столики, инкрустированные перламутром, и множество портретов суровой родни Кэмпбеллов в сопровождении еще более суровых собак. Джорджиане еще никогда не доводилось бывать в такой шикарной спальне. Эту комнату можно было без помех объехать верхом на лошади.