Репутация

Над нами парит тираннозавр, скаля ископаемые челюсти. Я прикидываю, сколько времени заняла у меня подготовка к этому балу: визиты к парикмахеру и косметологу, депиляция и массаж, нанесение конопляного масла на ноги ради того, чтобы выстоять долгие часы в этих туфлях. Моделирующее белье, в которое я мучительно втискивалась, ювелирные украшения, тщательно отполированные, винтажный клатч от Шанель, которого я обыскалась, пока не вспомнила, что сама и убрала его в сейф, стоящий в шкафу. Все это время в моей голове звучал голос матери, которая твердила, что я недостаточно красива, что мне нужно больше стараться, чтобы скрыть свои несовершенства. Но, взглянув, наконец, на конечный результат в зеркале, я буквально захотела сделать селфи и отправить ей – в могилу. Смотри, мама, может, наконец, одобришь.

И все это плюс к тем часам, которые ушли у меня на запоминание важных подробностей, связанных со спонсорами: что жена любит оперу, что семья мужа из Венгрии, что у пары шесть пуделей, что отдых они обожают проводить в кемпингах в стиле Старого Запада, где изображают ковбоев. Я даже сделала чертовы шпаргалки, чтобы все это упомнить. И вот вам результат: я выгляжу грандиозно, все делаю суперпрофессионально – этот вечер очень важен для меня. Патрик просто обязан остаться. Мне нужно, чтобы он держал меня за руку, смеялся над дурацкими шутками спонсоров и давился очередным бокалом вина. Он должен бы это понимать. И обычно понимает – и выполняет мои просьбы.

Я вовсе не подавляю его, как может показаться, – просто Патрик нуждается в контроле. Нас познакомила общая подруга. Я тогда училась в университете Вирджинии, а Патрик парой лет раньше окончил Дьюкский университет. Патрик был красив, атлетически сложен и амбициозен. Уже в двадцать три года он начал свой первый бизнес-проект. Но без матери он был растерян, и бизнес оказался ему не по зубам. Попав в нелегкую ситуацию, он искал личную ассистентку, которая не только помогла бы ему стать достойным руководителем, но и взяла на себя хлопоты по дому. Патрику нужен был кто-то, чтобы организовать его рабочее расписание, устраивать деловые встречи, отвечать на звонки, но еще и делать покупки, выбирать меню на ужин и даже подсказывать, как вести себя на различных мероприятиях, чтобы не выглядеть посмешищем.

Мне всегда отлично удавалось все устраивать и при этом достойно себя вести: бесконечные уроки этикета и сверхкритичные родители – поневоле научишься. В старших классах моя ближайшая подруга мечтала стать кинозвездой. Она и впрямь укатила в Голливуд и сделала очень неплохую карьеру в качестве характерной актрисы – а помогала ей всем я, я была ее первым менеджером. И мне это давалось без особого труда. Я шла напролом, устраивая ей пробы и интервью, – даже сумела свести ее кое с кем из крупных продюсеров в Лос-Анджелесе. Я не делала ничего особенного, просто вела себя так, будто уже сто лет этим занимаюсь, – и люди мне верили. Некоторое время я вела свой небольшой бизнес, довольно успешный, но, поступив в колледж, забросила его, так как на него уходило слишком много времени.

Как бы то ни было, после нескольких месяцев чисто деловых отношений у нас с Патриком все стало серьезнее, мы поженились, бла-бла-бла, жили долго и счастливо. Сейчас я вижу себя персональным ассистентом Патрика, его инструктором по личностному росту и секс-бомбой в одном флаконе. Мне завидуют все матери и жены, потрясенные тем, какой у меня приятный супруг. «Такой милый и красивый, и богатый, да еще и образцовый папочка?» (Этому последнему я его никогда не учила: Патрик с ума сходит по детям, иногда даже чересчур.) Приятели Патрика могут звать его подкаблучником, но мне нравится думать, что мы под каблуком друг у друга. Не буквально – но и я тоже иду на определенные жертвы. Например, уже несколько лет не ем хлеба. Ежедневно неукоснительно выполняю упражнения и отслеживаю норму шагов по браслету-шагомеру. Ложусь в постель в макияже, который смываю только когда муж заснет – это, кстати, тоже совет покойной матери, которая всегда называла мое лицо без грима слишком простецким и неинтересным.

– Может, просто примешь таблеточку? – шепчу я ему сейчас.

На лице Патрика отчаяние.

– Буду рад снова вас увидеть, – говорит он Руперту, пятясь к выходу.

Руперт приобнимает меня мясистой рукой.

– Если вы уходите, то я могу отвезти эту даму домой, – и он прижимает меня крепче. От его кожи пахнет скотчем, а еще угадывается запах обезболивающей мази. Я ему подхихикиваю, но внутри вся киплю. Предложи я этому толстяку раздеться вместе со мной, он, глядишь, в штаны напустил бы.

– Но, если серьезно, – добавляет Руперт, обращаясь к Патрику, – эта милая дама – настоящее сокровище. Вам с ней повезло. И анекдоты рассказывает, и владеет четырьмя языками, а раньше она призналась мне, что прекрасно готовит блюда французской кухни! Берегись, Джулия Чайлд![5]

Патрик неискренне смеется.

– Да, Линн во всем этом поднаторела.