Рерик - сокол русов

Но кто это сделал? Рерик оглянулся по сторонам, но Хельги не увидел. Чтобы она не пришла на пристань встречать воинов с похода… Нет, это невозможно! Интересно, какая причина заставила ее таиться? Похоже, нечистая совесть…

Руяр скрипнул зубами.

– Убью!.. – прохрипел он изменившимся голосом и мысленно добавил: «…сучку!»

– Кого? – спросил удивленный Ингварь.

– Где сейчас тело Гюзели? – вместо ответа поинтересовался Рерик.

– Как обычно – в земле.

Рерик с пониманием кивнул. По древней традиции после смерти тело ушедшего в Навь должно быть погребено в землю, где оно может находиться несколько дней, пока идут основные приготовления к церемонии его проводов в иной мир. В назначенный день тело откапывают и переносят на место, где будет происходить сожжение.

Круто развернувшись, Рерик быстрым шагом направился на конюшню. Конюх Язы не стал балаболить, как обычно. Он лишь печально сказал, украдкой вытирая повлажневшие глаза и сокрушенно кивая лохматой башкой:

– Тиван… Ай, Тиван…

И пошел за Боро. Мудрый Язы понял замысел Рерика.

Рерик сразу поднял коня с места в галоп. Он мчался, не выбирая дороги, так, что ветер свистел в ушах. Ужасная весть лишила его рассудка. Когда Рерик оказался на лесной дороге, дикий вопль полянина, в котором смешались и горе, и безысходность, и ярость, и легкое безумие, распугал всю лесную живность. Он кричал, а из его глаз лились крупные слезы…

Обычно простых людей и женщин русы просто сжигали, положив на высокую поленницу из сухих дров. Только выдающихся воев и представителей знати (в том числе и хакана) отправляли в мир иной в их собственной лодье. Рерик настоял, чтобы Гюзель-Рогнеду сожгли в его корабле, в который он вложил много своего труда. Перечить ему постеснялись даже древние старцы, хотя тем самым он несколько нарушал древний обычай. Но что было не положено простому, пусть и заслуженному, мужу, то прощалось удачливому воеводе. Рерик оставил в лодье всю свою часть воинской добычи и приказал поставить там подаренный Руяром шатер.

Лодью вытащили на берег, водрузили на подпорки из белого тополя и соорудили вокруг корабля подмостки. В шатре поставили скамью со стеганым матрасом и покрыли ее византийской парчой. Рядом со скамьей положили все драгоценности, которые при жизни носила Гюзель, а также благовонные растения, фрукты, посуду, несколько хлебцов, добрый кусок жареного мяса, лук с колчаном, полным стрел, и кинжал. Затем убили пса, разрезали его на две части и бросили в лодью. Потом взяли двух лошадей и гоняли их, пока они не вспотели. После этого порубили их мечом и положили мясо в корабль. Точно так же поступили и с двумя коровами. Потом зарезали петуха и курицу и тоже бросили их в лодью.

Когда тело достали из могилы, люди были удивлены. Казалось, что Гюзель-Рогнеда жива и что она просто спит. Безутешный Рерик попросил оставить его на некоторое время с женой, и из шатра долгое время был слышен плач мужественного воеводы, похожий на волчий вой.

Когда он наконец вышел на свет ясный, «волки» ужаснулись – их предводитель постарел на добрый десяток лет. Клок волос на его голове стал седым, обведенные черными кругами глаза запали, и в них плескалось безумие. Люди боялись подойти к нему, даже Руяр обходил Рерика стороной.

Гюзель нарядили в ее лучшие одежды и усадили в шатре на скамью, и волхвы начали спрашивать служанок, кто из них готов уйти в мир иной вместе с госпожой. Но девушек опередила Аминат:

– Я была с ней при жизни, не хочу оставлять мою драгоценную девочку и в смерти, – решительно сказала матрона.

Служанки, а вместе с ними и волхвы облегченно вздохнули.

Теперь осталось лишь отправить Аминат на корабль. Согласно древнему обычаю она должна была встать на ладони мужей, чтобы те трижды подняли ее в воздух и трижды опустили. Волхвы приготовили напиток, который прояснял сознание, и Аминат выпила чашу до дна.

Когда ее подняли первый раз, она воскликнула:

– Я вижу своего отца и мать!

Второй раз Аминат сказала:

– Вижу всех своих умерших родственников!

Волхвы довольно переглянулись – напиток действовал так, как должно.

Аминат уже мало что соображала, когда ее поднимали третий раз. Ее лицо осветила блаженная улыбка, и она вскричала:

– Гюзель! Я вижу свою девочку, о боги, я ее вижу! Она сидит в саду, сад красив и зелен, а вместе с нею подруги ее детства! Она зовет меня к себе, скорее ведите меня к ней!

Аминат провели на лодью и подали ей чашу с вином, в которую волхвы подлили какого-то зелья. Затем матроне налили снова, и когда она выпила вторую чашу, то затянула песню. Слова песни были непонятны русам, но это не было главным. Теперь Аминат могла войти в шатер к покойнице.

Обычно молодую девушку, которая решила сопровождать свою госпожу в Навь, сопровождали шесть мужей, – для того, чтобы совокупиться с нею, – но матрона была слишком стара, и вои не слишком рвались исполнить ритуал.

Тогда волхвы решили пропустить этот обряд. Они посоветовались и постановили, что это не будет нарушением древней традиции, ведь Гюзель-Рогнеда была другой веры и другого племени, где существовали иные правила и законы.