Рерих

Но было бы неверно полагать, что Николай Константинович полностью подчинился традициям восточного, в частности индийского, искусства. Они лишь обогатили его творчество точно так же, как до этого его обогащали традиции Византии, древнерусской живописи или некоторые живописные открытия западных мастеров. При всех влияниях и заимствованиях Рерих всегда мудро развивал свою собственную манеру письма, свой стиль, которые соответствовали своеобразному мировоззрению художника.

Прошло каких-нибудь пять лет с начала деятельности института «Урусвати», и Николай Константинович получил приглашение приехать в США. Американское земледелие терпело громадный урон от эрозии почвы. Между тем гербарии, поступившие из института «Урусвати» в ботанические научные учреждения Америки, содержали много сортов засухоустойчивых растений, собранных в Центральной Азии. Ими заинтересовался департамент земледелия США и обратился к Рериху с предложением организовать специальную экспедицию по сбору для США семян растений, предотвращающих разрушение плодоносных слоев почвы.

Николай Константинович принял это предложение и в 1934 году выехал в США для того, чтобы обсудить все связанные с экспедицией вопросы. Кроме обычных финансовых и технических проблем, перед Рерихом стояли еще трудности в выборе маршрута. По опыту путешествия 1925–1928 годов Николай Константинович имел все основания опасаться, что пути к пустыням Центральной Азии через Хотан или Лхасу для него закрыты.

Заехав в Европу, Николай Константинович нарушил свое правило — не вмешиваться во внутренние дела русской эмиграции. В тридцатых годах в ней стало обозначаться довольно четкое расслоение на два лагеря — так называемых «пораженцев» и «утвержденцев». «Пораженцы» делали ставку на военное поражение Советского Союза в возможном военном конфликте с Западом. В таком поражении они обрели бы последний шанс восстановить монархический или республиканско-буржуазный строй в покинутом ими отечестве.

«Утвержденцы» (некоторые их группы называли себя «оборонцами»), наоборот, считали, что в случае войны победу должна одержать Россия, и у русской эмиграции не может быть иного выбора, как посильная помощь Красной Армии, защищающей неприкосновенность Родины.

Захват фашистами власти в Германии до такой степени накалил международную обстановку, что о неизбежности войны уже почти не спорили, и страсти разгорались вокруг предполагаемой расстановки сил и исхода грядущего столкновения.

Прибыв в 1934 году в Париж, Рерих посетил одно из собраний «утвержденцев» и, поддерживая их настроения, обратился к присутствовавшим с приветственной речью. Это выступление пришлось не по душе реакционной части русской эмиграции, и наиболее реакционная эмигрантская газета «Возрождение» начала усиленную кампанию против Николая Константиновича, его общественной деятельности и даже против его искусства.

Америка встретила Николая Константиновича обилием событий, как радостных, так и печальных. Радовали успехи культурных организаций и продвижение пакта. Огорчали общее направление жизни на Западе, падение нравов, оголтелая погоня за наживой. Депрессия, вызванная экономическим кризисом, коснулась и просветительской работы. Художник с возмущением писал:

«Д-р Бритон напомнил мне, что, отъезжая из Америки в 1930 году, я сказал ему: «Берегитесь варваров». С тех пор многие варвары ворвались в область культуры. Под знаменем финансовой подавленности совершились многие неисправимые злодеяния… Стыд, стыд. В Чикаго будто бы нечем заплатить городским учителям. В Нью-Йорке церковь продана с аукциона. В Канзас-Сити продан с торгов Капитолий. А сколько музеев и школ закрыто! А сколько тружеников науки и искусства выброшено за борт! Но все-таки на скачки приехало пятьдесят тысяч человек! Стыд, стыд!»

Серьезные материальные затруднения переживал и музей имени Рериха в Нью-Йорке. Кризис сказался и на его доходах, а это вызвало задержки в погашении задолженности за строительство здания. И все же удалось получить через суд рассрочку на несколько лет. Казалось, что самый острый момент миновал. Но беспокоило поведение некоторых членов правления и особенно Луи Хорша, ведавшего всей финансовой стороной дела.

Этот бизнесмен проявил несколько лет тому назад большую заинтересованность в делах учреждений, основанных Рерихом и его ближайшими сотрудниками, и оказал на первых порах немалую помощь в тех финансово-хозяйственных вопросах, от которых люди науки и искусства обычно предпочитают отмахиваться. В течение нескольких лет Хорш сумел сосредоточить в своих руках всю хозяйственную часть музея. У него были связи в деловых кругах Нью-Йорка, и руководство строительством небоскреба само по себе перешло в его ведение.