Рерих

Рерих пришелся кликушествующим политиканам белоэмиграции так не по душе, что даже после кончины художника они не могли простить ему ни его верности Родине, ни его дальновидности в предсказаниях исхода войны против Советского Союза. В 1956 году в антисоветской белоэмигрантской газете «Русская мысль», издаваемой в Париже, появились статьи Сергея Маковского: «Кто был Рерих?» и «Еще о Рерихе». Прежде всего обращает на себя внимание время появления этих статей. С. Маковский, молчавший о Рерихе в течение многих лет, неожиданно заговорил о нем как раз незадолго до посмертных выставок произведений художника в Советском Союзе. О неслучайности такого совпадения говорят и приемы, к которым прибегает автор статей. Это все те же дешевые белоэмигрантские выдумки об осыпанных бриллиантами орденах, которые Рерих раздавал направо и налево, о миллионерах, которые за баснословные деньги скупали картины художника и издавали о нем книги и монографии, о паломниках, ползающих на коленях перед восседающим на троне Рерихом. Ко всем этим «перлам» Маковский присочиняет уже лично от себя то, что Николай Константинович являлся потомком «латыша-колдуна» и «купца-великоросса», был «поверхностно образован» и «умственно не силен», не владел английским языком и под конец жизни, предавшись спиритизму, лишился рассудка.

Кроме этой несусветной чепухи, автор прибегает и к злостной лжи о «крахе» Рериха, вызванном прозрением одураченных им американских миллионеров. В статьях безапелляционно утверждается, что Рерих «застрял там (в Индии. — П. В. и В. К.) с семьей, далеко от всякой цивилизации, живя как помещик-огородник трудами «рук своих» и пользуясь туземцами, находившимися еще в положении полукрепостной зависимости».

Это «открытие» Маковского, сделанное им тогда, когда картины Рериха находились на пути из Индии в Советский Союз, уже нечто более серьезное, чем клятвенные свидетельства харбинских дам, видевших Николая Константиновича ходящим по водам реки Сунгари. Тем более что и сам автор, опасаясь остаться непонятым (а понять причину такого нагромождения самой беззастенчивой лжи действительно не так-то просто), спешит «открыть свои карты», задавая в статье вопрос: «Почему рухнул Рерих художник-мыслитель и международный деятель?» Ответ на него уже заготовлен: «Беда стряслась вскоре после того, как Рерих по дороге в Тибет побывал в Москве. Может быть, здесь и причина…» И немедленно после этой «догадки» Маковский спешит уверить, что подозрения, которые возбудил Рерих своим визитом в Москву, «несправедливы».

Но вернемся к прерванной экспедиции Рериха. Переоснастив ее в Пекине, Николай Константинович в марте 1935 года направился к границам пустыни Гоби через Калган. Гобийские окраины оказались прекрасным местом для сбора засухоустойчивых растений. Экспедиция работала то в предгорьях Хингана, то углубляясь далеко в пустыню. В течение нескольких месяцев было изучено свыше 300 сортов ценных для борьбы с эрозией почв растений, собрано много целебных трав, послано в Америку около 2000 посылок семян.

Как и всегда, Рерих писал в экспедиции много этюдов, проводил археологические исследования, собирал материалы по лингвистике и фольклору. В течение семнадцати месяцев Николай Константинович написал двести двадцать два очерка для «Листов дневника». Многие из них отображали экспедиционную работу, в некоторых затрагивались философские и научные темы.

15 апреля среди пустынных песков Гоби над экспедиционным лагерем взвилось «Знамя Мира». В это время в Вашингтоне после проведения очередной конференции президент США Рузвельт и представители государств Южной Америки подписывали пакт Рериха. Выступив по радио, Рузвельт сказал:

«Предлагая этот Пакт для подписания всеми странами мира, мы стремимся к тому, чтобы его всемирное признание сделалось насущным принципом для сохранения современной цивилизации. Этот договор имеет более глубокое значение, чем текст самого документа».

А Николай Константинович, отмечая дату подписания пакта, заносил в путевой дневник: «Не устанем твердить, что, кроме государственного признания, нужно деятельное участие общественности. Культурные ценности украшают и возвышают всю жизнь от мала до велика. И потому деятельная забота о них должна быть проявлена всеми».

Успешно закончив экспедицию, Рерих 21 сентября 1935 года приехал в Шанхай. Приехал в очень тревожном настроении, так как к концу лета оборвалась всякая связь с Нью-Йоркским музеем, а до художника дошли слухи о том, что от руководства учрежденных при его содействии организаций устранены все ближайшие сотрудники. В Шанхае эти слухи подтвердились, и 24 сентября Николай Константинович и Юрий Николаевич спешно выехали в Индию.