Решающая улика

Тирада мистера Джералдайна была прервана громким хрустом: Лиз Уэнхем откусила еще кусок яблока.

— Года два назад мы заключили договор с генералом Ричардом Торсби на его автобиографию. Получив в начале этого года рукопись, мы обнаружили, что некоторые утверждения в ней являются… ну, скажем, в высшей степени спорными.

— Чистая клевета, — уточнила мисс Уэнхем, не переставая жевать яблоко.

— Особенно там, где автор критикует операции, проведенные во время последней войны генерал–губернатором сэром Чарльзом Блэр–Чаттерли. Чаттерли, как видно, — предмет его ненависти.

— Это тот, что недавно был генерал–губернатором…

— Он самый. Торсби позволил себе весьма недвусмысленные высказывания о том, как в сорок седьмом году Блэр–Чаттерли усмирял беспорядки в колонии. Я пока не буду утомлять вас подробностями. Скажу только, что мы обратились к автору, указали на соответствующие места его книги и попросили их убрать или по крайней мере смягчить, чтобы избежать обвинения в клевете. Он был не слишком сговорчив…

— Чудовищный зануда! — вставила Лиз Уэнхем.

— …но в конце концов мы добились, или, вернее, полагали, что добились, какого–то соглашения.

— Насколько я понимаю, вы передали рукопись своим юристам? — спросил Найджел.

— Естественно.

— Они просто на стенку полезли, — заметила мисс Уэнхем.

— Однако, когда в июле мы получили верстку, мы, увы, обнаружили, что автор не вычеркнул из рукописи два наиболее оскорбительных места, хотя ранее он и соглашался их убрать.

— Но разве рукопись не вычитывалась перед отправкой в типографию?

— Тут мы допустили оплошность. Райл, который вел эту книгу, уехал в отпуск, а в его отсутствие наш редактор Протеру просто разметил рукопись — ведь формат книги стандартный — и передал заведующему производством для отсылки.

— Мы сильно запаздывали с этой книгой, и началась гонка, — объяснила Лиз Уэнхем. — Спешно стали вычитывать верстку, чтобы книга успела выйти к Рождеству.

— Понятно. Был июль. Вы получили верстку и обнаружили, что два оскорбительных абзаца не убраны. Что же было потом?

— Тогда мы пригласили сюда генерала Торсби, — ответил мистер Джералдайн, — и сказали ему, что не можем печатать книгу, если эти места не будут изменены или вычеркнуты. На совещании присутствовал наш юрист. Разговор был довольно неприятный.

— Генерал вел себя просто как недоросль, — пояснила мисс Уэнхем.

— Он не понимает разницы между пером и шпагой, — впервые заговорил Бэзил Райл. Голос у него был гнусавый, но не противный; он спокойно переводил взгляд с одного лица на другое.

— Короче говоря, генерал вышел из себя и в сердцах вычеркнул оба куска тут же, при нас, — сказал Джералдайн.

— Его уста при этом произнесли слово «кастрировал», — буркнул Бэзил Райл.

— К счастью, большой переверстки не потребовалось. Один кусок состоял всего из нескольких строчек, а более длинный приходился на конец главы.

— Переверстки вообще не потребовалось, — резко заметила Лиз Уэнхем. — Кто–то восстановил обе купюры.

— Мисс Уэнхем хочет сказать, — пояснил Артур Джералдайн, — что в период между нашим совещанием с генералом Торсби и отсылкой корректуры в типографию кто–то наставил под купюрами точки и надписал: «Надо!» — печатными буквами, чтобы почерк нельзя было узнать. «Надо!» — указание наборщику, что вычеркнутое место должно быть восстановлено.

— Стрейнджуэйз это знает. — Голос Лиз Уэнхем зазвенел от нетерпения.

— Конечно, конечно. Забыл, что вы сами автор одной или двух книг. И прелестных притом, разрешите заметить.

По медовому голосу Джералдайна Найджел почувствовал, что старший компаньон пытается предотвратить неминуемую бурю. Он поклонился и поймал иронический взгляд мисс Уэнхем.

— На чем я остановился? Ах, да. Наши агенты распространили пробные оттиски, в которых, разумеется, оскорбительные места были жирно вычеркнуты чернилами, — и сообщили, что получили весьма положительные отзывы. Мы повысили первый тираж до пятидесяти тысяч. Книга вышла два дня назад. Вчера поступило официальное письмо от поверенных сэра Чарльза Блэр–Чаттерли. Пока что они добились запрета на распространение книги, и мы понимаем, что их клиент будет настаивать на судебном разбирательстве. Мы сразу же приняли меры к изъятию книги из продажи, но урон уже нанесен.

— Минуточку, — остановил его Найджел. — Надо полагать, у вас были сигнальные экземпляры. И никто здесь не заметил, что оскорбительные куски восстановлены? Казалось бы, даже кто–то из рецензентов мог обратить на них внимание и дать вам знать до выхода книги.

Наступило неловкое молчание.

— Боюсь, что вина тут моя, — сказал Бэзил Райл с несвойственным ему смущением.

— Ерунда, дорогой. Не стоит себя упрекать. — Мистер Джералдайн обратился к Найджелу: — Надо вам сказать, что каждая книга, которую мы издаем, с самого начала и до конца находится под общим наблюдением одного из компаньонов. Райл, конечно, отвечал за книгу Торсби. Но, поскольку сверка была вычитана, Райл уже мог не читать сигнальный экземпляр. Да у него и нет на это времени! Он ведает у нас рекламой, а для продвижения хотя бы этой книги ему пришлось проделать большую работу.