Решающий бой (СИ)

— Ирину Анатольевну жалко, — вздыхает кроха, — старшие ребята говорят, что её могут снять скоро. Она выговор получила за пожар. Приезжали какие-то важные дядьки, орали в кабинете, мы даже на первом этаже слышали. Гордей сказал, что сюда комиссия из Москвы едет, чтобы её уволить. А она хорошая, нас любит. Я-то уйду, а девчонкам плохо без неё будет. Может можно что-то сделать, чтобы её не увольняли?

— Посмотрим. Я ничего не обещаю, её доля вины в произошедшем есть. Это же не первый случай поджога, а она Гудыму пожалела, не стала сообщать о нём в милицию. И видишь, к чему это привело? Но мы попробуем помочь.

— Помогите, — просит Маша, — Ирина Анатольевна — хорошая.

— Маш, я не уверен, что у нас получится. Но попытка — не пытка. Что ещё происходило, когда меня не было? Как жизнь молодая?

— Нормально, — пожимает плечами девочка. — Мы учимся. Недавно с Еленой Станиславовной гуляли. Ходили с девочками по лесу и деревне. Оля и Валя котенка нашли.

— Здорово, — улыбнулся я, — и что потом?

— Он такой хорошенький, — оживляется Маша, — маленький, пушистый, глазки голубенькие. Мы его с собой в лагерь взяли, Елена Станиславовна разрешила. Покормили его, расчесали. Теперь у нас свой котик есть. Один на всех девочек. Правда, в спальню его запретили брать. Он теперь в лагере живет, по кухне бегает. Мы его назвали Пушистиком. Ты обязательно должен его увидеть. Подожди минутку, я его сейчас принесу, он около кухни должен быть.

— Хорошо, — улыбаюсь я, — неси своего Пушистика.

— Я сейчас, — обещает девочка и срывается с места. Только подошвы ботиночек мелькнули. Через десяток секунд Маша летит обратно. В руках у девочки рыженький комочек шерсти. Он забавно сучит лапками и жалобно мявкает, пытаясь выбраться из маленьких, цепких ладошек на землю.

— Вот, — малявка вручает мне в руки дрожащего малыша. Рыжик с белой грудкой и такими же «перчаточками» на лапках испуганно смотрит на меня, и мяучит, не переставая.

— Красавчик, — улыбаюсь я, пробую почесать котофеича пальцем за ушком, нарываюсь на предупредительный «кусь», и отдаю его обратно Маше.

— Правда, хороший? — спрашивает кроха, с удовольствием тиская мявкающего котенка.

— Правда. У Пушистика сердце воина. Видела, как он меня укусил, чтобы пальцы к нему не тянул? Но он ещё маленький совсем, поэтому незнакомого человека побаивается. Не будем больше малыша пугать. Отпусти его, Маш. Пусть бегает.

— Ага, — кивает малявка, садится на корточки, и с сожалением выпускает котенка. Оказавшись на свободе, малыш шустро дает стрекача, исчезая за углом столовой.

— Кстати, Машуль, я тебе тоже конфет привез, пойдем, — беру девочку за руку, открываю дверцу машины, достаю и вручаю большой кулек со сладостями. — Только ты с другими тоже поделись, ладно?

— Поделюсь, обязательно, — обещает Маша. — Правда, правда.

Дремлющий на водительском сиденье Серега открывает глаза.

— О, привет Маша, — здоровается он с малявкой и от души протяжно зевает.

— Здравствуйте, дядя Сережа, — вежливо отвечает девочка.

— Времени у меня немного, поэтому, пойдем, погуляем по лагерю. Ты мне ещё что-нибудь интересное расскажешь, а я послушаю, — протягиваю ладонь девочке.

— Пойдем, — согласилась Маша и взяла меня за руку. Кулек с конфетами она крепко прижимает к груди.

Серега устраивается поудобнее на кресле и опять закрывает глаза. Мы гуляем под холодным осенним солнцем, малявка весело щебечет, рассказывая о своих делах, а я позволяю себе расслабиться, на некоторое время забыть о делах, и с удовольствием общаюсь с ребенком, наслаждаясь каждым мгновением отдыха.

* * *

Дома меня уже ждал Виктор в компании родителей. Мама предлагала пообедать как следует, но я отказался, отговорившись тем, что поем у деда. Перекусил бутербродами с чаем, попрощался с родителями, сказав, что буду в воскресенье вечером.

И опять дорога, проносящиеся в боковом стекле встречные машины, поселки и деревья. Старшина молчал, следя за трассой, и я смог прикинуть, что и как говорить деду и Ивашутину.

В раздумьях время пролетело незаметно. И снова знакомые серые ворота. А во дворе меня встречал дед в толстом темно-синем свитере и старых форменных брюках.

— Ну здравствуй, внук, — лицо генерала серьезно, но в чуть выцветших голубых глазах пляшут веселые чертики.

— Привет, — улыбнулся я.

Обмениваемся с дедом рукопожатием.

— Есть хочешь? Родители сказали, что ты толком даже не пообедал.

— Хочу, — кивнул я.

— Тогда пошли в дом. Я там уже картошку почистил, вариться поставил, мясо поджарил. Пока всё это будет готовиться, посидим, чаю попьем с Виктором, — предложил дед.

— Пошли, — согласился я.

Мы зашли в светлую большую кухню, расселись по табуретам. Через минуту в комнату зашёл Виктор, поставивший машину во дворе. Дед расставил перед нами пузатые большие чашки, плеснул в них заварки с маленького чайничка, добавил воды с большого. Затем придвинул к нам сахарницу с ложечкой, плетеную корзиночку с баранками и блюдце с конфетами:

— Угощайтесь.