Решающий бой (СИ)

— Бережёного бог бережёт, — усмехается Константин Николаевич. — Я знаю, что Петр Иванович — порядочный человек. Но он ещё и разведчик, и глава серьезного ведомства. Поэтому, всегда хочет знать больше и полностью контролировать ситуацию. Мало ли что. А как видишь, у нас появились маленькие секреты от него. Поэтому лучше было здесь всё обсудить. Тем более что сюда никто не заходил. Когда меня нет, тут сторож из местных постоянно дежурит. А рисковать и лезть сюда в моё отсутствие или обрабатывать сторожа, никто не будет. Слишком рискованно. К тому же я, на всякий случай, всю беседку перед нашим разговором проверил. Вплоть до самых крошечных предметов и отверстий. Даже под стол и скамейки заглянул. Каждый сантиметр обшарил. Нет тут ничего. А в кабинете может быть. Там слишком много мебели и вещей, куда можно незаметно жучок вкинуть.

— Понятно. Доверяй, но проверяй, — ухмыльнулся я.

— Именно, — подтверждает Константин Николаевич с каменным выражением лица. — А теперь послушай, как мы будем строить разговор с Петром Ивановичем. Чувствую, он непростым будет.

19 ноября 1978 года. Воскресенье

Поговорить с дедом тогда не удалось. Наше общение прервал Виктор, позвавший к столу. Картошка уже давно сварилась и просто стояла на конфорке, на маленьком огне, а мясо было подогрето к нашему приходу. Запах жареной говядины и густой пар, идущий от картошки, вызвал непроизвольное выделение слюны. В тот момент я осознал, насколько проголодался. Со своей порцией расправился за пару минут, активно работая вилкой.

Затем опять попили чай с баранками и после трапезы, отправив водителя смотреть телевизор в гостиной, продолжили разговор. Он вышел непростым. Спорили, ругались до хрипоты, отстаивая свои точки зрения, но в результате обо всём договорились. Я пообещал не проявлять дурную инициативу и обо всём советоваться с дедом. Константин Николаевич согласился поддержать меня перед Ивашутиным в желании активнее привлекаться к работе по «фигурантам».

Потом прогулялись по лесу, поужинали, и пошли на «боковую». Виктору выделили общий зал, дед ушёл к себе в спальню, мне постелили в гостевой комнате.

Ночь пролетела как одно мгновение, а утром после завтрака, приехал Ивашутин. Генерал армии прибыл в сопровождении водителя, знакомого мне двухметрового Виталия и такого же здоровенного охранника. Петр Иванович обменялся с нами рукопожатиями, оставил своих людей пить чай на кухне с Виктором, а сам со мною и дедом прошёл в кабинет на втором этаже, в котором мы общались в прошлый раз.

Когда мы расселись вокруг стола, Ивашутин начал разговор.

— Рассказывай, Алексей, что там у тебя произошло? — тяжелый взгляд начальника ГРУ буравил моё лицо.

— О похищении и разборке с бандитами? — уточнил я.

— О нём самом, — усмехнулся Петр Иванович. — Не придуривайся, ты всё прекрасно понял. Разговор у нас предстоит долгий, а время ограничено. Поэтому излагай всё по делу, четко и кратко.

— Хорошо, — кивнул я, подавив искушение гаркнуть «так точно». Подобный ответ в такой обстановке был бы лишним и выглядел как глупое ребячество.

— Давайте сделаем так. Петр Иванович, чтобы избежать лишнего словоблудства, вы спрашиваете, я отвечаю, — предлагаю начальнику ГРУ.

— Хорошо, — подобрался Ивашутин. — Кто тебя похитил и почему?

— Похитил прапорщик Ермилов с двумя бандитами из Туркменистана. Он вместе с подполковником Петренко был в розыске, из-за обвинений в воровстве и хищениях. Дальше могу высказать только свои предположения. Как вы понимаете, со мной преступники мотивами не делились.

— Говори, — коротко приказал начальник ГРУ.

— Как я понял, в своём разоблачении Петренко и Ермилов обвиняли отца. Дело в том, что у подполковника была любовница — некая Надежда Щербакова. Работала в части, подворовывала продукты. Однажды отец её поймал. Но пожалел и скандал раздувать не стал. Просто заставил вернуть всё на место. И, скорее всего, подполковник и прапорщик думали, что он её расколол, поэтому и спустил всё на тормозах. Затем, на отца была написана анонимка, обвиняющая его в критике ЦК КПСС и товарища Брежнева. В часть приехали особисты. В процессе расследования, разбирая документы, как я понял, они вышли на Петренко и Ермилова. Те, что-то почувствовали и рванули в бега, прихватив с собой пару «стечкиных» и гранаты. А потом погибла любовница Петренко.

— Откуда ты всё это знаешь? — быстро спросил Ивашутин, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— Что с части сбежали военные и о гибели Надежды? — уточнил я, и дождавшись утвердительного кивка, продолжил:

— Вообще-то, весь город в курсе был. Это скрыть невозможно. Вооруженные патрули на улицах появились, усиленные посты ГАИ машины на выезде из города проверяли. Опять же, многие офицеры — женаты, семьи в городе проживают. Так что это всё быстро разнеслось. А что Щербакова погибла, я узнал, услышав разговор отца с матерью. К бате в часть следователи приезжали, расспрашивали о ней.

— Понятно. Продолжай, — начальник ГРУ замолчал, приготовившись слушать дальше.