Решала

Мельком глянув на дежурных, я стал ходить по рядам и изучать всех, кто лежал на нарах, пока среди отдельной группы не нашёл Левашова. Кстати, один из группы вскинулся, когда я подошёл. Похоже, тут бразильские страсти кипят, если люди даже ночью себя в безопасности не ощущают.

Найдя Левашова, я пнул его по ноге, никакого уважения к нему я не испытывал. Когда он дёрнулся и поднял голову, спросонья таращась на меня и вряд ли узнавая, я махнул ему рукой: мол, иди за мной. Сам же развернулся и пошёл к туалету, который тут же, в бараке был. Проверил – никого нет.

Через пару минут зашли трое: Левашов, его друг и бывший зам, которого я уже освобождал (надо же, в один лагерь попали), и ещё один, крепкий такой, судя по выправке, тоже из военных.

– Тишка! – Левашов сграбастал меня в объятия. – Откуда ты здесь?!

– Я же просил не называть меня этим кошачьем именем, – недовольно оттолкнул я его, и, здороваясь, поручковался с остальными. – Не будем тянуть время, и так не особо темно, до рассвета ещё часа три. Значит так, вводная такая. Анастасию Андреевну и Леру, которые были в поселении под Архангельском, я нашёл и уже вывез, они в безопасности. Теперь с вами. У меня есть несколько маскхалатов, белых; тут, конечно, снег грязный, но сойдёт. Укрываясь от прожекторов, двигаемся к зданию администрации, дальше на выход, там ждёт транспорт. Времени мало.

– Терентий, – серьёзным тоном обратился ко мне Левашов. – Я без парней не уйду.

– Это твоё окончательное решение? – уточнил я.

– Да.

– Хорошо, я понял тебя. – Я быстро обнял Левашова и, отстранившись, добавил: – Прощай.

Я двинул было к выходу, но меня поймали за руку и развернули.

– Ты куда это? – удивлённо спросил бывший генерал.

– А что? Сыновний долг я выполнил, руку помощи тебе протянул. Ты от неё отказался и остаёшься здесь со своими друзьями. Двадцать лет дали? Ну, если повезёт, и весь срок отсидишь. Мы будем тебя ждать. Тетя Настя верная, дождётся, другого мужчины ей не надо. Я её пока или где-нибудь здесь, в Союзе под новыми документами оставлю или за границу отправлю – как сама решит. Я полгода назад во Франции был, в Париже, там неплохо. Ладно, я тороплюсь, а вам всем удачи.

– А ну стоять! – рявкнул генерал. – Ты нас что, бросаешь?!

– Какое отношение имеет ко мне «нас»? Я за тобой пришёл. Ты уходить не хочешь, так какие ко мне вопросы? Я знаю, что такое родная кровь, иначе меня бы здесь не было. Но я не уважаю тебя: нельзя уважать идиотов. К Сталину он побежал, мол, он поможет. Ты сначала семью вывези, устрой в безопасности…

Хлёсткая пощёчина заставила меня замолчать. Тряхнув головой, я спросил:

– Значит, ты хочешь всех своих вывезти?

– Да.

– Ладно. Я помогу. У меня снаружи танк угнанный. Разношу ворота, бью часовых на вышках, уничтожаю охрану. Как услышите пушечные выстрелы и рёв дизеля, можете бежать к выходу. Забираетесь на броню, постучите по башне, и гоним прочь. Потом разбегаемся. Мы с тобой за тётей Настей, дальше за границу или тут устроитесь, сами смотрите. Но больше ты мне не отец, я отрекаюсь от тебя. Я сказал – ты услышал. Это всё.

Откинув плечом с дороги бывшего генерала, я вышел из туалета. А вообще, разговором я был доволен, Левашов – правильный мужик, всё хорошо сделал, но я не мог не воспользоваться сложившейся ситуацией для того, чтобы официально отречься от него. Ну не нравился он мне, и всё тут. Так что как до безопасных мест доберёмся, так и разбегаемся. У каждого своя жизнь, вот и не будем мешать друг другу.

Под маскировкой я быстро двигался к воротам. Добравшись до ворот, открыл замки, выбрался с территории лагеря и, чуть отбежав, достал танк. Необходимо было, чтобы свидетели потом точно показали, что штурм начался снаружи, и на снегу за воротами остались следы.

Я устроился на месте командира, собираясь телекинезом заменить остальной экипаж. В ствол подал осколочно-фугасный снаряд, кажется ОФ-350В. Запустив движок, я сразу рванул с места. Двигатель прогрет, баки полные, как и боеукладка, так что повоюем.

Первым выстрелом я с ходу разнёс ближайшую вышку. Уже звучала, надрываясь, сирена тревоги. Расстреляв вторую вышку, за ней и третью, я на полном ходу разнёс ворота и ворвался на территорию лагеря. Пушка била не переставая. Когда на меня выскочила толпа вооруженных солдат, примерно два взвода, по ним начал бить мой башенный пулемёт, потом и курсовой, на поражение, да и три снаряда им подкинул.

Тут мне застучали в башню, похоже, кружкой. Глянув, я увидел, что Левашов тоже был на броне, и рванул к воротам, к выходу из лагеря. Туда уже бежала целая толпа узников, и кажется, мы даже подавили кого-то, кто не успел убраться с дороги.

Вот впереди и улочки Воркуты. Мы пронеслись по ним на максимальной скорости, а вскоре я свернул, проехал по мосту и стал уходить в поле, где была проложена дорога – видимо, бульдозером прошлись. Так мы добрались до леса и углубились в него.