Решальщики. Раскрутка

— Тем не менее согласитесь, что убийство господина Червеня вносит в наше с вами… э-э-э-э… опять-таки выражаясь литературным языком, «противостояние» интригующий колорит?

— А при чем здесь убийство Червеня?

— Ну как же? В свете той нелицеприятной роли, которую сыграли сотрудники охранного предприятия «Квадрига»…

— А что вы подразумеваете под словом «нелицеприятный»?

— Лично я подразумеваю насильственное воспрепятствование попыткам законного руководства завода приступить к исполнению своих обязанностей.

— Прошу прощения, Павел Тимофеевич, но «законность» того или иного состава руководства я готова обсуждать исключительно «под протокол»!

Бажанов аккуратно пригладил растрепанные ветром жидкие волосишки и как бы доверительно как бы улыбнулся:

— Ох, Яна Викторовна! Не на той… Не на той стороне баррикад хлеб насущный добываете! Решительно не понимаю: как вы вообще можете работать на Голубкова? На человека, выступившего непосредственным виновником всех тех несчастий, что обрушились на вашу семью? Это ж, извините, форменный мазохизм! Знаете, как в народе говорят: «Скажи мне, на кого ты работаешь — и я тебе скажу, кто ты».

Глаза Асеевой сощурились — не то от гнева, не то от ветра:

— А еще в народе говорят: «Ахал бы дядя, на себя глядя».

— Хм… А вы непростая штучка, Яна Викторовна!

— А вы только теперь это поняли, Павел Тимофеевич?

— Нет, не теперь. Но согласитесь, после того как все газеты отписались, что руководитель «Квадриги» застрелен киллером, рабочие завода могут усомниться в чистоте помыслов питерских благодетелей. А если вспомнить, что во времена не столь оные ваш босс носил трогательную кличку Брюнет и проходил по нескольким уголовным делам, картина складывается…

— Павел Тимофеевич! — бесконечно устало попросила Асеева.

— Да?

— Простите меня за подобную неполиткорректность, но… Идите в задницу!

Юрисконсульт «Магистрали» сердито рванула на себя водительскую дверь, нырнула в салон и поставила в споре представителей двух хозяйствующих субъектов внушительную точку-хлопок.

Парадоксально — но факт: в данную минуту непримиримый ее противник и антагонист Бажанов, более известный в определенных нешироких кругах как Паша Дрын, почти восхищался этой женщиной!

Впрочем, эта эмоция довольно быстро улетучилась.

Бизнес и эмоция — вещи вообще плохо сочетаемые.

Тем паче — бизнес криминальный…

* * *

— Вот такой, други мои, приключился карамболь. Со стрельбой, погонями и прочими элементами вестерна. Но самое невероятное-поразительное — это то, что после задержания стрелок не стал юлить. И практически сразу, еще на больничке, сознался, что настоящая его фамилия Дружников. И что начиная с 2008 года он числится в федеральном розыске за убийство. В общем, человек с биографией, — красноречиво подвел черту Челышев и потянулся за минералкой — промочить пересохшее горло основного докладчика.

Несколькими часами ранее решальщики, исполняя данный Брюнетом наказ, обзвонили свои ментовские источники и довольно быстро вычислили, что на убой на Фурштатской, помимо многих прочих официальных лиц, выезжал знакомый им по истории с «травлей Лисы» Жора Челышев. Вот они его и прихватили. В прямом смысле — «за жабры», ибо этим вечером Георгий в кои-то веки запланировал релакс-вылазку в область, на рыбалку. Так что в ресторан французской кухни «Альфонс», что на Загородном проспекте, тот прибыл в полной боевой амуниции. Сиречь — в болотных сапожищах и в костюме цвета хаки, чем заслужил осуждающий взгляд от метрдотеля и полный презрения — от официанта. Вслух халдеи не сказали ничего, так как заведение принадлежало давнему знакомому Брюнета — господину Шепитько.

Примерно с месяц назад решальщики намекнули Голубкову, что неплохо бы заиметь в городе тихое, но симпатичное местечко, в которое можно было бы приглашать для приватных бесед разных… условно говоря «интересных людей». Брюнет тогда понимающе кивнул: «Говно — вопрос!» — и вскоре за Петрухиным с Купцовым в «Альфонсе» был до востребования закреплен отдельный уютный кабинетик с бархатными шторами и фривольными, в жанре арт-нуво, репродукциями по стенам.

К слову, хозяин ресторана — Геннадий Юрьевич Шепитько, сколь себя помнил, всегда был неравнодушен к женщинам. Особенно к женщинам неодетым. Собственно, на этой своей страсти он и сколотил первоначальный капитал. Правда, в силу его прежней околокриминальной профессии правильнее было бы назвать заведение «Le souteneur». Однако «Альфонс», согласитесь, звучит все ж таки покрасивее и поблагороднее?..

— Дружников… Дружников… — пожевал-попробовал на язык фамилию Петрухин. — Что-то такое до боли знакомое, а?

— Дело об убийстве гендиректора «Барракуды» и его секретарши, если не ошибаюсь? — предположил Купцов.

— Оно самое.

— Как же, помню. Громкая была история.

— Угу. Громкая, — подтвердил Гладышев. — Только закончилась по-тихому.

— В каком смысле?

— А в таком, что всех четверых обвиняемых суд тогда оправдал. За недоказанностью. Самое занятное, что потом из этих четверых: двоих замочили, третий от онкологии сгорел. Ну а четвертый — Дружников — очередную «заказуху» исполнил.