Республика Дракон

Она встала на трясущихся ногах и отвернулась от Катая. Раскрыла ладони. И почувствовала в груди пламя, теплый огонек, ожидающий, когда она его призовет.

И она призвала. В руках появилось горячее пламя – укрощенное, маленькое и тихое.

Рин напряглась в ожидании толчка, потребности разжечь огонь побольше. Но ничего не почувствовала. Феникс по-прежнему присутствовал рядом. И она знала, что он кричит и зовет ее. Но крик не доходил до ее ушей. В разуме возникла стена, настоящая осязаемая стена, которая отталкивала бога и приглушала его крики до слабого шепота.

«Ах ты, дрянь, – сказал Феникс, хотя почему-то голос звучал мягко. – Маленькая дрянная спирка».

Рин закричала от восторга. Она не просто вернула себе способности, но и приручила бога. Якорь ее освободил.

Она с дрожью наблюдала, как в ладонях собирается пламя. Рин сделала его выше. Оно полыхнуло в воздухе дугой, как выпрыгнувшая из моря рыба. Теперь Рин полностью подчинила огонь своей воле, как когда-то Алтан. Нет. Она лучше Алтана, потому что трезва, спокойна и свободна.

Страх сойти с ума отступил, а безмерная сила осталась – глубокий колодец, из которого Рин могла черпать энергию, когда захочет.

Сейчас у нее появился выбор.

Катай за ней наблюдал. Глаза широко открыты, на лице написаны страх и восхищение.

– Как ты? – спросила она. – Ты это чувствуешь?

Он не ответил. Лишь прикоснулся рукой к виску и пристально всмотрелся в огонь, так что пламя отразилось в его глазах. А потом засмеялся.

В тот вечер кетрейды накормили их костным бульоном, обжигающе горячим, пахучим и соленым. Рин моментально его выхлебала. Жидкость обожгла горло, но Рин было плевать. Она так долго жила на вяленой рыбе и рисовом отваре, что и забыла вкус нормальной еды.

Кара передала ей кружку.

– Выпей побольше воды. А то начнется обезвоживание.

– Спасибо.

Рин до сих пор потела, несмотря на вечерний холод. На коже выступили крохотные капельки, промочив одежду.

С другой стороны костра Катай и Чахан вступили в оживленный спор – насколько могла судить Рин, что-то насчет метафизической природы вселенной. Чахан рисовал на земле схемы прутиком, а Катай смотрел и энергично кивал.

Рин повернулась к Каре.

– Можно кое о чем тебя спросить?

– Конечно.

Рин покосилась на Катая. Он не обращал на нее ни малейшего внимания. Выхватил у Чахана палочку и написал под рисунком сложное математическое уравнение.

Рин понизила голос:

– И давно вы с братом связаны якорем?

– Всю жизнь. Нам было десять дней от роду, когда провели церемонию. Я не помню жизнь без него.

– А связь всегда… всегда равносторонняя? Один не подавляет другого?

Кара подняла брови.

– А тебе кажется, что меня подавляют?

– Не знаю. Ты всегда выглядишь такой…

Рин запнулась, не зная, как сформулировать свою мысль. Кара всегда была для нее загадкой. Она была луной, в то время как ее брат – солнцем. Чахан доминировал во всем. Всегда находился в центре внимания, обожал отчитывать окружающих в снисходительной манере. Но Кара предпочитала оставаться в тени или в молчаливом обществе своих птиц. Рин никогда не слышала, чтобы она высказывала собственные идеи, а не пересказ мыслей брата.

– Ты считаешь, что Чахан меня подавляет, – сказала Кара.

Рин вспыхнула.

– Нет, я просто…

– Ты боишься, что задавишь Катая. Думаешь, что твоя ярость для него слишком сильна и он превратится в твою тень. Ты считаешь, что именно это произошло с нами.

– Я напугана, – призналась Рин. – Я чуть его не убила. И если… это неравновесие, или как его назвать, рискованно, мне хочется об этом знать. Я не хочу лишить Катая способности мне возразить.

Кара медленно кивнула и долго сидела молча, нахмурившись.

– Брат меня не подавляет, – наконец сказала она. – По крайней мере, я этого не чувствую. Но я никогда ему и не возражала.

– Тогда как…

– Наша воля едина с самого детства. У нас общие желания. Когда мы говорим, то озвучиваем общие мысли. Мы две половинки одной личности. Если я кажусь тебе отстраненной, то лишь потому, что присутствие Чахана в мире смертных дает мне возможность улететь в мир духов. Я предпочитаю души животных, а не людей, которым мне нечего сказать. Не думаю, что это можно назвать подавлением.

– Но Катай не похож на тебя, – сказала Рин. – Наша воля не тождественна. Мы чаще спорим, чем соглашаемся друг с другом. И я не хочу… стереть его личность.

Выражение лица Кары смягчилось.

– Ты его любишь?

– Да, – немедленно ответила Рин. – Больше, чем кого бы то ни было.

– Тогда не волнуйся. Если ты его любишь, доверься себе – ты сумеешь его уберечь.

Рин понадеялась, что это правда.

– Эй, – окликнул их Катай. – Чем это вы там увлеклись?

– Ничем, – отозвалась Рин. – Просто сплетничаем. А вы разгадали природу вселенной?

– Пока нет. – Катай бросил палочку на землю. – Но дай мне год или два. Я уже близок.

Кара встала.

– Идем. Нужно поспать.

Днем кетрейды возвели еще несколько юрт внутри круга. Рин и ее спутникам отвели центральную. Это был ясный знак – они по-прежнему под стражей у кетрейдов, пока Сорган Шира не решит их отпустить.