Республика Дракон

– Хвалить за то, что побеждаешь необученных вояк в безвестных деревушках? Ну молодец, коли так. Отличная работа. Превосходящий во всех отношениях флот сокрушил жалкое сопротивление крестьян. Удивительно, как это вышло. Но это еще не значит, что тебе преподнесут империю на блюдечке.

– Это просто значит, что наш флот превосходит всех остальных, – сказала Рин. – А что, ты считаешь, будто Дацзы намеренно сдает север? Это ничего ей не даст.

– Она не сдает север. Насколько мы знали с самого начала, она строит корабли…

– Если бы от ее флота был хоть какой-то толк, мы бы уже с ним встретились. А тебе не кажется, что мы и впрямь побеждаем в войне? От тебя не убудет, если это признаешь.

Но Катай покачал головой.

– Ты говоришь о Су Дацзы. Которая сумела объединить двенадцать провинций впервые после смерти Красного императора.

– Ей помогли.

– Но больше не помогают. Если империи суждено распасться, это уже произошло бы. Не задирай нос, Рин. Мы играем против женщины, имеющей опыт борьбы с куда более грозными противниками. Я и Цзиньчже об этом твержу. Грядет контрнаступление, и чем дольше мы его ждем, тем серьезней оно будет.

Идея фикс Катая заключалась в том, чтобы завершить поход до наступления зимы или сразу плыть в провинцию Тигр, встретиться там с флотом Тсолиня и сразиться с армией Цзюня. С одной стороны, если республиканцы укрепятся на побережье провинции Тигр, то получат еще один канал снабжения, а наземные силы смогут взять Осенний дворец в кольцо.

С другой стороны, для сражения за побережье понадобится армия большего размера, чем та, которой располагали сейчас республиканцы. Пока гесперианцы решали, оказать ли поддержку, приходилось довольствоваться завоеванием внутренних районов страны. Но на эту операцию понадобится еще пара месяцев – то есть время, которого у них не было.

Они уже устроили гонку со временем. Никто не хотел застрять на севере в разгар зимы. Нужно укрепить базу революционеров и загнать остатки империи в оставшиеся три северные провинции, прежде чем встанут притоки Муруя и закуют во льды флот.

– Мы уже близко, но за месяц должны преодолеть перевал Эду, – сказал Катай. – К тому времени Цзиньчже следует принять решение.

Рин сделала мысленные подсчеты.

– Плавание займет полтора месяца.

– Ты забыла про дамбу Четыре ущелья. По всей провинции Крыса Муруй завален обломками, так что течение ослабело.

– Значит, месяц. И что, по-твоему, случится, когда мы туда доберемся?

– Молюсь небесам, чтобы реки и озера к тому времени не замерзли, – сказал Катай. – Тогда посмотрим, какие у нас есть варианты. Но это значит, что Цзиньчжа ставит успех войны в зависимость от погоды.

Встречи с сестрой Петрой служили источником все усиливающегося раздражения. Измерения Петры были с каждым разом более назойливыми, но и Рин стала воздерживаться от лауданума. С основными мерками Петра закончила и перешла к изучению проявлений Хаоса.

Шли недели, а Рин все не могла вызвать огонь, и Петра начала терять терпение.

– Ты не хочешь показывать мне огонь, – посетовала она. – Отказываешься помогать.

– А может, я просто излечилась, – ответила Рин. – Может, Хаос отступил. Вдруг его спугнуло твое присутствие?

– Ты лжешь. – Петра открыла Рин рот резче, чем стоило бы, и постучала по зубам каким-то инструментом с двумя зубьями. Холодный острый металл болезненно лязгнул по эмали. – Я знаю, как проявляется Хаос. Он никогда не исчезает. Просто скрывается перед лицом Творца, но всегда возвращается.

Как бы Рин хотелось, чтобы было именно так. Если она сумеет снова вызвать пламя, то немедленно испепелит Петру, и плевать на последствия. С огнем она не была бы такой беспомощной, не склонялась бы перед Цзиньчжей, как какой-то простой пехотинец, и не стала бы иметь дело с гесперианцами.

Но Рин не выдала своего гнева. Сейчас совсем не время устраивать переполох в лаборатории Петры, иначе Рин тут же очутится на дне Муруя и уничтожит всякую надежду на военный альянс Гесперии и Никана. Сопротивление обречет не только ее, но и все, что ей дорого.

И потому она проглотила гнев, пусть на вкус он и был гнуснее любой отрыжки.

– Я и правда не могу вызвать огонь, – сказала она, когда Петра закончила манипуляции с челюстью. – Я же сказала, что на мне Печать. Больше ничего не выходит.

– Это ты так говоришь. – Петра окинула ее скептическим взглядом, но сменила тему. Она положила инструмент обратно на стол. – Подними правую руку и задержи дыхание.

– Зачем?

– Потому что я попросила.

Сестра Петра никогда не выходила из себя, что бы Рин ни сказала. Завидное самообладание. Никаких эмоций, кроме ледяной профессиональной любознательности. Рин даже хотелось, чтобы Петра ее ударила, тогда та хотя бы выглядела человеком, но, похоже, недовольство и раздражение стекало с Петры, как дождевая вода с жестяной крыши.