Республика из пепла

Возвращаться долго не пришлось, армия медленно, но стабильно двигалась нам навстречу. Пленных немедленно отконвоировали в особый отдел, где им должны оперативно развязать языки. А всех офицеров собрали на совещание, что следовало давно сделать, поскольку на носу первое столкновение, а у нас даже чёткого плана нет. Или он есть, но мы его не видели.

Тут я впервые увидел командующего. Это был немолодой худощавый мужчина, хорошо за пятьдесят, судя по погонам, генерал-майор, но это ничего не значит, он мог себе хоть генералиссимуса нарисовать. Насколько мне известно, в армии главнее никого нет, верховный правитель отдаёт ему команды только на стратегическом уровне. Фамилия его была Горшков, а имя и отчество я не узнавал, на приказах только инициалы видел.

Сейчас он стоял в огромном походном шатре, позади него располагалась доска с картой, в которую были воткнуты булавки с листочками цветной бумаги. Дождавшись, пока все войдут в шатёр, он присел за небольшой столик, служивший кафедрой, окинул нас взглядом и начал:

— Товарищи офицеры, прошу отнестись к предстоящей задаче серьёзно. По сути, это первая наша схватка с организованным и хорошо вооружённым противником. Не думаю, что они окажутся сильнее, но наша задача ещё и в том, чтобы понести меньшие потери. Не только потому, что людей жалко, но и, как бы цинично это ни звучало, потому что каждый солдат — это затраченные ресурсы страны, обучение, снабжение, да просто оторванный от производства человек, которого потом придётся заменять другим.

— Разрешите, — Дэн вошёл с опозданием на несколько минут, как я понял, изучал трофейное оружие.

— Присаживайтесь, — командующий кивнул головой, указывая свободное место на лавке. — Есть какая-то новая информация? Пленные что-то сказали?

— Их допрашивают другие люди, — объяснил Дэн. — Насколько понял, допрос сейчас в самом разгаре, и там активно применяются форсированные методы. Надеюсь, ваши специалисты умеют это делать, и языки в процессе не умрут. Лично я изучал трофейное оружие.

— И что удалось узнать? — тут уже не только командующий, тут все мы дружно повернулись в его сторону.

— Оба были вооружены автоматами АКМ советского производства, калибром семь шестьдесят две. Выпущены в семьдесят первом и семьдесят втором годах соответственно. Оружие предельно изношено, многочисленные следы коррозии и просто активного использования, при этом исправны, хотя при автоматической стрельбе возможны задержки.

Ну, да. Сто пятьдесят лет — это даже для Калаша много, а если его ещё и активно использовали, то странно, что в пыль не рассыпался. Как ты за ним не ухаживай, а износ будет. Деревянные части можно заменить, а с усталостью металла ничего не поделать. Даже если он большую часть срока на складе пролежал, а вынули его всего лет двадцать назад, то и тогда состояние будет плачевным. Да и не лежало оружие на складах после Конца Света, его со складов выгребали под метёлку, потому как десятилетиями шла война всех со всеми.

— А что с боезапасом? — спросил командующий, пользуясь паузой.

— Всё плохо, на двоих они имели двадцать семь патронов. Качество их весьма сомнительно. Гильзы латунные, сделанные на станке, но очень старые со следами коррозии, явно используются не первый раз. Пули свинцовые, безоболочечные, сделаны очень грубо, обжатие производилось ручным инструментом, порох отвратительного качества, состав точно неизвестен, но даёт обильный дым и оставляет много нагара. Капсюль заводской, но также очень старый. При контрольном отстреле на двадцать семь патронов пришлось три осечки именно из-за неисправности патрона. Выводы предоставлю делать вам.

— А выводы простые, благодарю за развёрнутый ответ, товарищ Дэн, выводы в том, что если у них и был когда-то патронный завод, то его уже давно не существует, время точит даже легированную сталь. А теперь они, если можно так выразиться, доедают остатки былой роскоши. Есть, конечно, вероятность того, что в наличии у них заначка нормальных патронов и стволов, которую берегли на такой случай, или эти стволы предназначаются для элитных воинов, а пленные представляют собой низший социальный слой. Для дела полезнее исходить из худшего варианта.

На низший слой оба пленных нисколько не походили, это точно профессиональные воины, этакие викинги, кроме войны не умеющие больше ничего. Это даже во взгляде их сквозило, даже тогда, когда их с разбитыми физиономиями уводили на допрос.

— Итак, — продолжил командующий, вставая и оборачиваясь к карте. — Вот это, — рука указала на несколько красных квадратов, — наш противник, основной лагерь стоит на правом берегу Волги. Вокруг этого центра располагается несколько лагерей помельче, где сейчас проходят земляные работы. Там создаются укрепления, но несерьёзные, не рассчитанные на долгую оборону. Насколько известно из докладов нашей воздушной разведки — сегодня мы впервые задействовали самолёты — наш противник вовсе не собирается обороняться. Они готовят наступление, массированный удар, поддержанный бронетехникой и кое-какой артиллерией.