Республика из пепла

Меня и Дэна вызвали в штаб, который находился в тылу, на расстоянии километра от линии окопов. Там уже собрались почти все офицеры, а теперь мы разглядывали посла. Он прибыл один, высокий мужик могучего сложения, в какой-то байкерской куртке с заклёпками. У него был автомат (относительно новый) и длинный меч, который он носил за спиной. Оружие ему велели сдать, в штабную палатку он вошёл с пустыми руками. Медленно поворачивая голову, он оглядел всех собравшихся. На вид ему было лет тридцать, длинные волосы уложены в хвост, а борода достигает середины груди. Из-под воротника выглядывает край замысловатой татуировки. Взгляд такой, словно прикидывает, не броситься ли ему в бой прямо сейчас. Однако численный перевес был не на его стороне. Он снова пробежался глазами по собравшимся офицерам, безошибочно выделил главного и сказал:

— Нам нужно поговорить.

— С кем имею честь разговаривать? — спросил генерал.

— Михаил Борн, боярин князя Дмитрия Лесного. Командую эскадроном, отправлен князем на переговоры.

— Генерал Горшков, командующий вооружёнными силами республики. Скажите ещё вот что: этот ваш… князь, он представляет собой главное лицо вашего народа? Если так, то переговоры с его полномочным представителем состоятся.

— Он — один из князей, — пояснил посол. — Всего их восемь, они составляют совет, который принимает все решения.

— Вы, будучи здесь, представляете интересы всего совета?

— Да, всего. Меня отправил совет князей.

— Вы наделены правом принимать решения?

— Да, но не по всем вопросам, они расписали подробно, что я могу делать, а что нет. В этом случае я должен буду вернуться за новыми приказаниями.

Говорил посол медленно, тщательно подбирая слова. При этом выглядел человеком грамотным, специально такого подобрали. А осторожная речь никак не вязалась с воинственным внешним видом, надо полагать, изначально собирались заявиться в штаб прямо верхом, выставить свои требования и уехать, но конфуз первого сражения поубавил уверенности.

— Что же, начнём, — генерал присел за стол. — Подайте кто-нибудь стул послу.

Стул нашёлся. Маленький, раскладной, но всё же кое-какие обязательные условия были соблюдены. Теперь оба оппонента сидели друг напротив друга.

— Итак, слушаю ваши предложения, — сухо сказал генерал. — Но для начала напомню, что территория от Дона до Волги входит в сферу наших государственных интересов, а ваше присутствие здесь, особенно в качестве вооружённой силы, крайне нежелательно.

— Мы жили к югу от Урала, — начал рассказывать боярин. — Жили давно, больше сотни лет. Теперь там нельзя жить, пришла зараза, от которой люди умирали сотнями. И мы ушли. Нашли новое место обитания. Здесь. Эти люди, они будут нашими… — он проглотил слово «рабами», — крестьянами, а мы возьмём их под свою защиту.

— Начнём по порядку, — слово взял генерал. — В борьбе с эпидемией мы могли бы помочь вам, у нас есть вакцина от этой болезни. Второе: если вы так уж намерены переселиться (подозреваю, что здесь условия лучше), то делать это следует не в виде наступления армии, а в виде переселяющегося мирного народа. Ваше намерение стать новой аристократией на этих землях и собирать дань с этих людей совершенно неприемлемо. У них никогда не было аристократии, и уж тем более не было её у нас. При этом мы вам не отказываем, земля здесь очень обширна, а плодородие её известно с давних времён. Мы готовы принять вас, как переселенцев, если вы все сложите оружие и займётесь мирным трудом. У нас, как вы заметили, есть профессиональная армия, а потому никаких наследственных воинов нам не нужно.

— Вы предлагаете нам пахать землю? — спросил боярин таким тоном, как будто на завтрак ему принесли кусок дерьма.

— Совершенно верно, а ещё работать на заготовке леса, на разработке торфа, на заводах и фабриках. Короче, мирный созидательный труд во благо общества. Часть из вас, небольшая часть, может стать воинами, но в качестве военнослужащих регулярной армии, и то при условии стопроцентной лояльности делу Республики.

Посол невесело рассмеялся. Потом зачем-то показал руки, видимо, это был намёк на отсутствие мозолей. Мозоли, кстати, были, но вряд ли от мотыги, скорее, потёртости от упражнений с мечом.

— Я никогда не пахал землю, — сказал он каким-то совсем замогильным тоном. — Мой отец никогда не пахал землю. Мой дед никогда не пахал землю. Мои сыновья не станут пахать землю. С рождения я знаю, что буду воином и никем другим. Вот, — он обернулся и указал пальцем на небольшой столик, где лежали отобранные у него меч и автомат, — только этим я зарабатываю свой хлеб.

— Тогда, боюсь, нам с вами не по пути, — генерал вздохнул. — А жаль, по-человечески жаль. Каково ваше население? Тысяч десять? Пятнадцать? Республика легко бы их приняла и расселила на своей территории. Всем нашлось бы дело, все были бы накормлены, одеты и обуты. Но есть вы, люди привыкшие убивать и более ни на что не способные. И вы пытаетесь погубить свой народ ради своих амбиций.

— А вы-то кто? — ехидно спросил посол. — Разве вы не такие же? Вы умеете убивать и ничего больше. Так в чём между нами разница?