Республика воров

– Ты, главное, утрируй и наклоняй порезче, – пояснил Берт Локку. – Для объятий это первое дело. Сценические поцелуи у тебя хорошо получаются. А вот как заключишь ее в объятия – сразу наклоняй. И приподними – зрителям это нравится. Тогда даже выпивохам в задних рядах понятно, что речь идет о буйстве страстей. Правда, любимая?

– Берт, твои объяснения даже рыбу плавать не научат. Ты, душа моя, человек не слова, а дела, – хихикнула Шанталь.

Впрочем, шутя, перемигиваясь и притворно переругиваясь, они все-таки умудрились объяснить Локку, в чем заключаются его ошибки. Вскоре Монкрейн одобрительно хмыкнул: Локку удалось вполне убедительно изобразить страстные объятья и пылко прижать Сабету к груди, не вызывая ни малейших подозрений у Булидаци. Однако же, как известно всем, кому доводилось притворно обнимать предмет своих мечтаний, это лишь усиливает желание отдаться во власть истинной страсти, так что настроение Локка нисколько не улучшилось.

И все же дело двигалось споро, неумолимо приближаясь к развязке, как возок, сталкиваемый с вершины холма. Каждый вечер таверну госпожи Глориано осаждали буйные толпы гуляк. Кало и Галдо увлеченно играли в карты и в кости – за близнецами приходилось следить, дабы они не забывали иногда проигрывать. Из жалких обрезков Жан и Дженора создавали настоящие чудеса и наводили последний лоск на бутафорское оружие. На репетициях актеры играли в костюмах персонажей, не глядя в текст пиесы. Наконец, однажды вечером, когда бронзовый диск солнца опустился к западному горизонту, Монкрейн собрал всех на сцене.

– Что ж, пожалуй, с трудностями мы как-то справились, и лучше уже не станет, – проворчал он. – Пора делать объявление. Милорд Булидаци и прочие компаньоны, прошу вашего согласия.

– Я согласен, – заявил барон.

Алондо, Дженора и Сильван кивнули.

– Да хранят нас боги, – вздохнул Монкрейн. – Итак, осталось только нанять статистов и объявить дни и время наших представлений. А если представлений не будет, то придется платить неустойку золотарям и лоточникам, пивоварам и пекарям, разносчикам подушек, графскому церемониймейстеру и самой графине Антонии.

– Будем афиши расклеивать? – спросил Жан.

– Зачем? Наши зрители в большинстве своем грамоте не обучены, афиши на подтирку пустят. Может, в торговых рядах и в кварталах богачей парочку афиш вывесим, а в кварталах победнее прибегнем к традиционному способу – глашатаев пошлем.

– Это как? – спросил Галдо.

8

– Устали от жизни? – завопил Галдо, взобравшись на шаткий бочонок и пытаясь принять драматическую позу. – Изнываете от скуки? Глухи к звонкому стиху бессмертного Целлия Лукарно, величайшего пиита эпохи Теринского престола?

Моросил теплый дождь, лужи на рыночной площади рябили от мелких капель, под навесами, рваными и не очень, эспарские торговцы на все лады расхваливали свои товары – еду, мелкие безделушки, нехитрую утварь и прочее.

«Ну, все как обычно, – рассеянно думал Галдо, – когда не надо, солнце в безоблачном небе вовсю жарит, а как пора делом заняться, так дождь стеной…»

– И все равно… – выкрикнул Кало, стоявший у бочки.

– Отвали, – рявкнул какой-то торговец.

– И ВСЕ РАВНО, – изо всех сил заорал Кало, – вы не устоите перед восхитительным, потрясающим, великолепным зрелищем! Труппа Монкрейна и Булидаци предлагает вашему вниманию легендарную…

– Блистательную… – поддержал его Галдо.

– Жестокую, кровавую и душераздирающую трагедию, именуемую «РЕСПУБЛИКА ВОРОВ»! Всего два представления! В Графов день и в Покаянный день!

Галдо с неохотой пришлось признать, что трезвость, хотя и лишена многих неоспоримых прелестей опьянения, служит неплохим подспорьем ловкости. Разгневанный торговец швырнул в близнецов подгнившую репу; Кало поймал ее на лету и с силой подбросил вверх; Галдо спрыгнул с бочки, кувыркнулся в воздухе, подхватил репу и, приземлившись, отвесил церемонный поклон.

– Репой труппу Монкрейна и Булидаци не забросаешь!

– У меня еще и картошка есть, – буркнул торговец.

– Всего два представления! В Графов день! В Покаянный день! – заголосил Кало. – В театре «Старая жемчужина». Не пропустите самое восхитительное событие в вашей жизни! Мертвецы восстанут из могил и заговорят со сцены! Любовь и страсть! Блеск клинков! Измена! Предательство! Тайны императорского двора! Приходите, не пожалеете! Другого случая не представится!

От очередной репы близнецы увернулись без труда.

– Не упустите исключительной возможности увидеть все своими глазами! – выкрикнул Галдо и, повернувшись к брату, понизил голос: – Пожалуй, этим и ограничимся. Нам еще в восемь мест надо успеть. А с этих придурков хватит.

– Точно, – кивнул Кало.

Поклонившись торговцам, которые утратили всякий интерес к близнецам, Кало и Галдо вышли с рыночной площади.

– А теперь куда? – спросил Кало.

– К Джаланским воротам, – сказал Галдо. – Там нас наверняка целая толпа дожидается, караваны в город пришли, путникам дорожная пыль в задницу набилась, небось, со скуки подыхают.

– Ага, – согласился Кало. – Вот интересно, что бы остальные Канальи без нас делали?