Реставрация в России

Их сила вне общества. Они что-то значат, пока они при власти. Если частный капитал самым жестким образом не отделен от государства, значит, он не является частным. У нас деньги имеют вес только до тех пор, пока они обмениваются на власть. Это единственная реальная конвертируемость не только рубля, но и доллара в сегодняшней России. Нет смысла говорить и про группы интересов. Есть только группировки, возникающие и распадающиеся вокруг тех или иных людей, обладающих властью, «землячества», кланы, захватившие те или иные ценные ресурсы, «сообщества, больше похожие на клики, чем на свободные ассоциации граждан»17). О «гражданском обществе» здесь можно говорить только в демагогических целях или для получения западных грантов. Некоторые социологи даже приходят к мрачному выводу, что общества в строгом смысле слова вообще нет, есть «социум клик»18). Потому и представительные органы то и дело представляют лишь самих себя, а политические партии создаются «под лидера» без всякой связи с массовыми движениями.

Единственной альтернативой номенклатурному бизнесу оказывается бизнес криминальный. Историк Рой Медведев, ссылаясь на данные опроса, проведенного среди русских миллионеров Институтом прикладной политики, сообщает: «В ходе исследования 40% опрошенных признали, что раньше занимались нелегальным бизнесом, 22,5% признались, что в прошлом привлекались к уголовной ответственности, 25% и на момент опроса имели связи с уголовным миром. А ведь речь шла лишь о тех, кто признался»19). По сравнению с этими милыми людьми старая бюрократия выглядит верхом порядочности и добросовестности.

Патриотизм и любовь к недвижимости

В условиях, когда буржуазии нет, а есть только обуржуазившаяся номенклатура, пытающаяся найти свое место в системе глобального капитализма, связь между политической и экономической жизнью оказывается совершенно иной, нежели в западном обществе. «Чаще всего ухудшение экономической ситуации рассматривается ныне как главный фактор, обуславливающий политический кризис, — пишет Пастухов. — В действительности все обстоит наоборот. Какие бы экономические меры не предпринимало правительство, оно не может преодолеть кризис, поскольку само является его причиной. Поэтому преодолеть экономический кризис чисто экономическими средствами невозможно»20)

Страна нуждается в радикальной политической альтернативе. Но традиционные лозунги пролетарской политики наталкиваются на препятствие в виде... отсутствия пролетариата. Огромная масса наемных работников ведет себя совсем не по-пролетарски. И это не удивительно: трудящиеся зависят от администрации, которая не платит зарплату, но все еще гарантирует «занятость». А администрация неотделима от чиновников и коммерческих структур, крутящих деньги за воротами предприятия. Все переплетено, все повязаны. А потому нет и не может быть социального партнерства. Партнеры должны быть свободны друг от друга и равноправны.

Положение трудящихся в середине 90-х оказалось по всем показателям хуже, нежели когда-либо со времени смерти Сталина. Но пролетарская революция невозможна там, где работники не могут объединиться для совместных действий. Не надо радоваться такому «социальному миру» — это признак разложения общества. За долготерпением масс скрывается огромный потенциал ненависти. Но если люди не могут сами действовать, чтобы постоять за себя, им остается только ждать спасения извне. Спасения и возмездия. Разъединение людей порождает потребность в диктатуре.

Можно и нужно использовать выборы, чтобы поддержать хотя бы зачатки настоящей политической жизни, которые еще теплятся в наших представительных органах. Но сами по себе выборы не решат проблем общества, если само общество будет оставаться в нынешнем состоянии. Скорее всего они будут знаменовать лишь начало нового витка политической нестабильности.

В сложившейся ситуации нет ничего более вредного и безответственного, чем оптимизм. Можно лишь надеяться, что нынешний кризис не является началом необратимого исторического упадка России. Великие народы и государства нередко просто исчезали с лица земли. Но Россия не раз демонстрировала способность подняться из глубин настоящей национальной катастрофы. Нам еще предстоит идти долгими и извилистыми путями кризиса и нестабильности, прежде чем мы сможем говорить о том, что страна выбралась из кризиса.

На фоне очевидных «сбоев» рыночного механизма либеральная пресса стала возлагать основные надежды на предстоящее моральное возрождение «новых русских». Журналисты доказывали, что люди, наворовавшие огромное состояние, уже не могут просто вывезти его за границу. У них появились особняки и предприятия на родине. Короче говоря, любовь к недвижимости постепенно перерастает в любовь к отечеству. А это значит, рассуждают авторы оптимистических статей, что русский бизнес станет социально ответственным, гуманным и национально ориентированным.