Реставрация в России

Можно создать двадцать центристских блоков, можно перевести на русский язык десятки томов об опыте европейской социал-демократии — все равно ничего не выйдет. Марксизм в России начала XX века сработал потому, что попал «в резонанс» с социальными и культурными процессами, происходившими в обществе. Сегодня опыт западных левых импортировать в Россию невозможно. В стране нет социальной базы для левоцентризма и социал-демократии. И нет условий для появления настоящего серьезного либерализма. Но так ли это плохо?

Чтобы возобновить экономический рост, неизбежно придется национализировать часть «новых структур», возникших в 90-е гг. Прежде всего речь идет о коммерческих банках и холдингах, ставших своеобразным механизмом откачки средств из промышленности и из страны. Своей деятельностью они содействуют деиндустриализации и варваризации экономики. Сыграть положительную роль в развитии промышленности они, в отличие от европейских банков, не могут. Размеры их капитала столь малы, что даже объединив усилия, они не в состоянии осуществить крупный инвестиционный проект в промышленности. Никакого накопления частного производительного капитала в этой системе не происходит, она способна лишь отсасывать ресурсы из производства, финансируя потребление «новых русских».

Принудительное слияние и национализация банков — хорошо известный прием государственного регулирования, применявшийся в самых разных странах — от США и Австрии до Мексики и Перу. Дело лишь в том, что у нас, как и полагается в варварском государстве, основной частный капитал сосредоточен не в производстве, а в посреднических и ростовщических предприятиях. А это значит, что любые меры, которые затронут эту сферу, вызовут бешеное сопротивление элит.

Увы, столкновения интересов не избежать. «Новый русские» и выросшие из их среды олигархи никакая не «опережающая группа», а варварская верхушка, тормозящая прогресс — как в Африке и в наиболее отсталых странах Латинской Америки. Можно сколько угодно сетовать на «мафиозно-партийное происхождение» наших правящих кланов, но даже если бы отечественная «элита» состояла из людей с безупречной диссидентской репутацией, ничто бы не изменилось. Крах советской системы был вызван не натиском «сил прогресса», а ее собственным вырождением.

Восстановление экономики России невозможно без радикальных преобразований. Ясно, что левые силы могут и должны сыграть решающую роль в возрождении страны. Но лишь в том случае, если останутся верны своим традициям и принципам. Экономическая, социальная и политическая реакция, восторжествовавшая в России и мире в результате крушения СССР, сама несет в себе семена собственной гибели. Как бы ни пытались победители отбросить страну и мир назад в XIX век, этим они лишь создают условия для появления новых радикальных движений.

Глава 3. Российская интеллигенция между «западничеством» и «почвенничеством»

Интеллигенция любит размышлять о самой себе. В этом нет ничего дурного: рефлексия — необходимая часть мышления. Беда в том, что с течением времени самоанализ все больше заменяется самооправданием и самовосхвалением.

В отличие от западного интеллектуала, являвшегося, по выражению Сартра, «техником практического знания», русская интеллигенция традиционно объединялась не на основе корпоративных связей, общности образования или квалификации (хотя все это присутствовало). Главным объединяющим фактором было парадоксально-двойственное положение интеллигента в обществе, высокий авторитет, сочетавшийся с явной невостребованностью его знаний. Россия всегда страдала одновременно и от перепроизводства образованных людей, и от недостатка образования. Общество было неспособно полноценно использовать способности и знания интеллигента, но не переставало нуждаться в нем. Те, кого угораздило родиться в России с умом и талантом, да еще приобрести знания где-то в «Германии туманной» или в хорошем отечественном университете, неизбежно чувствовали себя «лишними людьми». Не потому, что они были не нужны обществу, а потому, что это общество и собственная роль в нем их не устраивали.

Закат советской интеллигенции

Именно в России сформировались самосознание интеллигенции, впоследствии немало повлиявшее и на интеллектуалов Запада. Интеллигент должен был осознавать, что его роль в обществе не только техническая, но и нравственная. В этом плане очень важно было понятие «настоящего интеллигента» (в отличие от «псевдоинтеллигента» или «образованщины» по Солженицыну). Настоящий интеллигент, пишет радикальный социолог Александр Тарасов, «это творец, творческая личность, гений, человек, занимающийся поисками истины, рациональным (научным) или чувственным (художественным) познанием и освоением мира. Настоящий интеллигент понимает свою индивидуальную роль познающего субъекта — и общественную роль просветителя и освободителя. Настоящий интеллигент — носитель критического мышления. Настоящий интеллигент противостоит конформизму и мещанству»1).