Реставрация в России

К середине десятилетия ситуация изменилась. Чем острее был кризис режима, тем более явным становился интерес элит к национал-консервативной идеологии. В 1995 г. была сделана первая попытка создать серьезную «национальную силу». Ей попытался стать избирательный блок Конгресс Русских Общин (КРО) во главе с генералом Александром Лебедем и бывшим соратником Ельцина технократом-патриотом Юрием Скоковым. На выборах 1995 г. КРО потерпел полное поражение и во время политического цикла 1999-2000 гг. уже не играл заметной роли. Однако идеи КРО оказали огромное влияние как на правящие круги, так и на оппозицию. К 1999-2000 гг. все основные политические группировки — и коммунисты, и московский мэр Юрий Лужков, возглавивший к тому времени движение «Отечество», и близкие к Кремлю губернаторы из движения «Единство» («Медведь») в той или иной мере усвоили «национал-технократические» идеи и соответствующую лексику.

Предшественником российского КРО был Международный Конгресс Русских Общин, созданный Дмитрием Рогозиным. «Манифест возрождения России», подготовленный идеологами, вышедшими из этой организации, представляет собой весьма поучительное чтение. Разделив население страны на «русских», к которым относятся представители «великорусского, малороссийского и белорусского этносов», «россиян» («коренные нерусские этносы») и «русскоязычных», тяготеющих к «нерусским» культурным традициям, авторы Манифеста провозгласили своей целью создание последовательно русского государства26). По словам «Манифеста», «национализм является инстинктом самосохранения нации»27). Последовательно отвергая интернационализм («каторжная работа нации для чуждых ей целей»), авторы «Манифеста» приравнивали коммунизм и социализм к фашизму. Однако они признавали, что среди коммунистов есть «здравые политики с национально организованным мышлением». Что касается нацистов, то с ними представители Международного КРО готовы были сотрудничать, невзирая на «авантюризм» лидеров. «Если сами эти лидеры не способны стать истинно русскими националистами, то стоящие за ними силы и члены нацистских организаций чаще всего связывают свою судьбу с авантюристами лишь за неимением других возможностей выражения своих убеждений. Такой выбор им должно предоставить государственно-патриотическое движение. Русские националисты должны вытеснить из политики патриотизированный большевизм и “русифицированный” национал-социализм»28).

В числе своих задач организация провозглашала не только нормализацию экономики с помощью государственного регулирования и борьбу с коррупцией, но также искоренение порнографии и защиту «генетического фонда русской нации» путем борьбы с наркоманией и пьянством — «особенно в местах компактного проживания русских»29). Отвергая «формальную» демократию западного типа, авторы «Манифеста» стремились к восстановлению «традиционных» российских форм самодержавной и сословной государственности.

Подобный текст можно было бы считать просто набором курьезов (тем более, что сам Рогозин от него отмежевался), если бы он не распространялся сторонниками Скокова вместе с официальными документами его избирательной кампании. Хотя «Манифест» не стал официальным документом КРО, Скоков и его окружение выступали совершенно в том же духе. Скоков подчеркивал свои «русские национальные приоритеты» и повторял, что «забота о русских — лучший способ защиты интересов всех народов и национальной державы»30).

На первых порах многие аналитики пытались объяснить успех КРО популярностью его «второго номера» — генерала Лебедя. Другие предрекали скорый крах блока, включавшего в свой состав технократов, военных, профсоюзных деятелей, директоров и предпринимателей, провинциальных лидеров и московских политиков.

Как и всякая коалиция, Конгресс Русских Общин был неоднороден. Но именно эта неоднородность могла превратить КРО в эффективную политическую машину для решения определенных задач. Корпоративные связи между профсоюзами и директорами позволяли сохранять единство по крайней мере до тех пор, пока большинство трудящихся остаются пассивными. Успеху Скокова способствовало и недовольство региональных профсоюзных лидеров непоследовательной и демонстративно умеренной политикой московского руководства Федерации Независимых Профсоюзов России. А провинциальные технократы находили в КРО общероссийскую организацию, отвечающую их представлениям о порядке и эффективности.