Реставрация в России

Аморфные и паразитирующие на структурах буржуазного парламентаризма, эти движения пока не могут, в отличие от настоящего фашизма, реально претендовать на власть. Но они опасны. Не только потому, что их рост показывает, что кризис «нового мирового порядка» подрывает демократию, но и потому, что пока их демагогия «работает», миллионы людей воюют с призраками, верят в безумные рецепты спасения и они обречены оставаться заложниками тех самых порядков, которые сами искренне ненавидят.

Думская практика партии Жириновского заслуживает особого разговора. Вокруг фракции ЛДПР постоянно разражались скандалы совершенно неполитического свойства. Драки в зале заседаний, помощники депутатов (а порой и сами депутаты), разъезжающие на джипах и попадающие в перестрелки между бандами. Но все это было далеко не главным. На протяжении всего существования первой (1993-95) и второй (1995-99) ельцинской Думы именно фракция Жириновского была политическим резервом правительства. Всякий раз, когда голоса были нужны для вынесения вотума доверия кабинету, принятия бюджета или особенно важного закона, «твердые оппозиционеры» от ЛДПР дружно поддерживали правительство. О том, сколько и кто за это платил, журналисты могли только догадываться. В Думе парламентская коррупция стала нормой, а фракция Жириновского — своего рода эталоном.

Если в первой Думе фракция ЛДПР господствовала, то во второй она уже существенно уступала коммунистам и находилась примерно в равном положении с либеральным «Яблоком». Однако правила «депутатской этики», типичные для жириновцев, стали уже общими: им следовали и коммунисты, и либералы, и консерваторы. Депутаты «оппозиционных партий» не просто полюбили деньги, но и рвались в «антинародное правительство». Во второй Думе это стало просто болезнью. Все фракции поставляли своих министров, причем оппозиционные — особенно активно. Аман Тулеев и Юрий Маслюков пришли в правительство из компартии, Михаил Задорнов из «Яблока», Сергей Калашников из ЛДПР. Теоретически на думское большинство опиралось лишь правительство Евгения Примакова в 1998-99 гг. Между тем «министры-оппозиционеры» пошли во власть либо до того, как кабинет Примакова был сформирован, либо остались там после того, как Примаков был отставлен.

Как заметил Виктор Пелевин, «история парламентаризма в России увенчивается тем простым фактом, что слово “парламентаризм” может понадобиться разве что для рекламы сигарет “Парламент” — да и там, если честно, можно обойтись без всякого парламентаризма»22). Любовь к деньгам и власти объединяла депутатов разных фракций куда больше, нежели политические принципы. И это неудивительно. Бессильная и бесправная Дума не была местом, позволявшим решить проблемы страны. Но она была идеальным местом, где депутаты могли решить личные проблемы. Каков парламент, таковы и депутаты.

В формировании политической культуры ельцинского парламентаризма именно Жириновский сыграл решающую роль. Самоуверенность, беспардонность, наглость и жадность, отсутствие стремления по-настоящему овладеть властью при постоянном желании пристроиться к ней поближе, тщеславие, совершенно лишенное честолюбия — вот идеальные черты парламентария ельцинской эпохи. Такой «парламентаризм» вполне подходил для режима, расстрелявшего парламент, единственный раз в истории страны попытавшийся стать полноценной законодательной властью.

Взлет «либерального демократа» Жириновского доказывал, что альтернатива Ельцину есть. Те, кто сеяли ветер, пожинали бурю. Предложив «демократически одобрить диктаторскую конституцию», они получили «демократию» не только без демократов, но и без законов, институтов и гарантий. Единственной гарантией был и оставался Ельцин. Не «гарантом стабильности», а гарантией неприкосновенности банковских счетов и награбленной собственности. И не удивительно, что, по словам автора письма в «Общую газету», «народ голосовал за диктатора президента ведь все демократы кричали, что президент будет как царь. Вот мы все проголосовали за президентскую конституцию и за Жириновского, который его сменит, а за демократов голосовали барыги, спекулянты, продавцы и банкиры»23).

Разрушив основы права и подорвав всякое уважение к правде, российская элита должна была разбираться с последствиями собственных деяний. И веселый карьерист Жириновский на этом фоне оказывался лишь наименьшим злом, лишь напоминанием о реальной угрозе, знаком беды, симптомом болезни. Болезни, имя которой — «капитализм по-русски».

Просто Аяцков