Ресурс Антихриста

«Ну, прямо-таки былинный Садко», — подумал Верховцев, подходя поближе. Его, кажется, и не замечали.

Из глубины купе на этот несуразный дуэт не без тревоги взирали их дамы, но прекратить эту какофонию почему-то не решались. Тем временем Гриф, отвратительно гнусавя, затянул какую-то балладу, а Аркаша, не зная слов, продолжал аккомпанировать. Творческое самовыражение двух пьяных обалдуев набирало ширь и полноту, достигало апофеоза, но до полного маразма чего-то не хватало. До шедевра идиотизма не доставало последнего штриха, Верховцев чувствовал это, но не знал какого. И в этот момент Гриф оглушительно и раскатисто, как гром, протяжно, как гудок паровоза, звезданул. Бестия Аркаша, словно предвидел, что аккомпанемент партнера закончится именно таким аккордом и моментально среагировал — поймав Грифа на этом стоне души, он, оставив скрипку, успел поднести к его заднице зажженную зажигалку. Язык пламени на мгновение осветил купе, вырвав из мрака две пары глаз, полных мистического ужаса. Перед ними был легендарный Данко или, на худой конец, Змей Горыныч, правда, пламя било с другого конца, но…

Такого скотства Веховцев вынести уже не смог, — коротким, но очень точным ударом под дых он отправил Грифа в легкий нокаут, другой рукой придержав от падения инструмент.

— Меньше яиц жрать надо было, — сердито бросил Олег, укладывая Грифа отдыхать. — Сдуреть можно, видать, не только от пьянства, но и от избытка калорий.

Аркаша не возражал, он принял стойку «смирно», и по его глазам Верховцев увидел, что тот его вдруг резко зауважал.

«Распусти сразу — потом хлопот не оберешься», — с этой мыслью детектив отправился обратно к себе.

К вечеру, когда поезд наконец дополз до Симферополя, Аркашу с Грифом все еще мучил похмельный синдром. Выглядели они помятыми и не очень удовлетворенными. Верховцев, чувствовавший себя ничуть не лучше после двухсуточного, утомительного броска на юг, выдал болезным скромные командировочные в карбованцах, которых, по прикидкам, вполне хватало на троллейбус до Ялты, и направился к кассам. Но Аркаша с Грифом за ним не последовали; вернувшись, он застал их за тем, что они слезно, с трагическим надрывом в голосе, умоляли водителя подбросить до Ялты двух беженцев «из горячей точки бывшего Союза», однако, более точных координат при этом не называли.

— Квартиры пооставляли, имущество, в общем, все, что нажили, вот вырвались с двумя сумками, весь наш скарб… — вдохновенно скулил Аркаша, давя на жалость водителя.

Тому, видно, надоело вдыхать пары перегара, источаемые двумя небритыми барбосами, и он безразлично махнул рукой.

Вскоре уже ехали. Верховцев любовался красотами, открывавшимися из окна, но, к сожалению, скоро стемнело. Водитель притушил в салоне свет. Народу в троллейбусе было немного, кое-кто уже кемарил. Аркаша с Грифом пристроились где-то сзади и втихаря, возможно, чтоб не видел водитель, потягивали пивко, купленное, видать, на сэкономленные деньги. Верховцев откинулся на спинку сиденья и тоже прикрыл глаза. В его воображении возникло море, великолепное море с водой изумрудного оттенка. Впрочем, и наяву это море было не так уж далеко — до конечного пункта их маршрута оставалось совсем немного.

2

Константин, давний приятель Джексона, встретил их радушно, как встречают дорогих гостей. Это был невысокий подтянутый молодой мужчина, примерно одних лет с Верховцевым. В его манере держаться и двигаться чувствовалась военная выправка, что, впрочем, потом и подтвердилось — хозяин квартиры в недавнем прошлом, как оказалось, был морским офицером. Он показал, куда поставить дорожные вещи, потом ознакомил с квартирой.

Гостям была выделена одна из двух комнат с примыкающей к ней лоджией. Себе он оставил комнату побольше, тоже с лоджией, объяснив, что не любит стеснять себя даже при приезде дорогих гостей. Уютная квартирка пришлась гостям по вкусу, и они принялись разбирать свои вещи. Хозяин тем временем отправился на кухню «метать на стол харчи», как он выразился.