Ресурсное государство

Эти фазы в ресурсном отношении принципиально различаются. При застоях накопление ресурсов, их импорт и экспорт, а также распределение среди граждан монополизированы государством. Государство само определяет, кто, сколько и какие ресурсы имеет, как и где их хранит, как использует-потребляет. Материальные по­токи полностью регулируются государством. Всякое внегосударст-венное движение ресурсов или обладание ими является противо­законным.

Государство при этом все усилия направляет на достижение ка­кой-либо цели: победы в войне с идеологическим противником, строительства социализма, создания атомного или ракетного ору­жия и пр. Административный рынок унифицирован, пронизывает все отношения между элементами государственного устройства и людьми, компенсируя неизбежные просчеты планирования и рас­пределения ресурсов. Перераспределение ресурсов общепринято, репрессии по отношению к тем, кто использует ресурсы нецелевым образом, мягки.

Периоды стабильности характеризуются также слитностью эконо­мики с политикой и жестким ограничением политической самодея­тельности населения. Расхитители ресурсов либо включены в ад­министративно-рыночные отношения (заняв позиции в торговле, распределении и разного рода силовых структурах), либо вытес­нены на обочину жизни. Потенциальные удельные князья (в разные времена — главы администраций, губернаторы, секретари партко-митетов) знают свое место в административной иерархии и предпо­читают не рыпаться — себе дороже.

Это не означает, что удельно-княжеская, воровская или бандитская суть не проявляется. Болтовня о самоопределении и этнокультур­ной специфике регионов, нецелевое расходование бюджетных средств и административные гоп-стопы составляют теневое содер­жание жизни и регионов, и столиц даже в стабильные времена.

₃₉

Симон Кордонский

* Доступ к ресурсам у граждан возможен только сообразно их госу-Q дарственному статусу и нормативным, приписанным к статусу по­требностям. Распределение ресурсов по социальным группам цен­трализовано. Сами социальные группы описаны в терминах места в социальной системе, учета и контроля. Есть полновластные ор­ганы распределения ресурсных потоков. Все элементы народ­но-хозяйственного устройства, в том числе и люди, определены в терминах социального учета и ранжированы в порядке важности для достижения великой государственной цели. Руководители важ­нее, чем подчиненные, инженеры важнее рабочих, военные важнее гражданских чиновников.

В зависимости от важности члены групп обеспечиваются пайком, получают допуск к распределителям и прочим жизненным благам. Потребности сведены до нормативного минимума, выход за преде­лы нормативного потребления карается. Расхитители ресурсов вы­теснены на периферию социалистической жизни, перераспределе­ние ресурсов в быту ограничивается обменом утаенными или кра­деными мелочами. Дефициты пропагандируются как жертвы, необ­ходимые для достижения великой цели.

В следующей фазе, при депрессиях, наоборот: увеличиваются поли­тические и экономические свободы, но расхитители ресурсов при этом захватывают существенную часть социального пространства. Мобилизующий потенциал основной идеи уходит в никуда, сама идея становится темой политических анекдотов, государственная машина начинает работать в значительной степени бесцельно. Унитарность государства ослабевает, усиливается роль регионов, которые фрондируют и зажимают ресурсы. Роль государственного регулирования ресурсной политики уменьшается, дефициты вос­принимаются населением как следствие плохой работы отдельных чиновников или государства в целом. Потребности людей выходят за пределы нормативных, определенных статусами, им хочется получать больше ресурсов. И они получают их, «нарушая порядок управления» и «противоправными методами», так как в рамках ресурсной организации государственной жизни легальных спо­собов присвоения ресурсов нет. Начинается расхищение ресур­сов. От времен стабильности остаются одни воспоминания о том, что «при Сталине был порядок».

Государство начинает борьбу с преступностью. При этом сама борь­ба с преступностью становится способом перераспределения ре­сурсов от одних отраслей к другим, от одних силовиков к другим. Так было в 1980-е годы, когда МВД и КГБ схлестнулись, деля доступ

40

к контролю за ресурсами. Репрессированных оказывается десятки и сотни тысяч, иногда миллионы, как после знаменитых сталинских указов «о колосках» 1934 и 1947 годов.