Ретривер (СИ)

Яр даже набрался смелости и спросил днем, зачем так с ним «миндальничать», и Ониксим ласково пояснил, что он по-другому свою любовь выражать не умеет, а Яра, его то бишь, ласкать одно удовольствие, особенно эти «красивейшие руки».

Никто и никогда не говорил Ярославу, что у него красивые и настолько сексуальные руки.

«Хорошая кисть для пианистов» - вот и все, что он слышал в свой адрес. Надо же, но только рядом с Черным он почувствовал себя человеком, нет, желанным хрупким человеком. И Яра нисколько не смущало, что Ониксим его так рьяно оберегает, так каждодневно заботиться, а уж какой у них был секс на следующий день после ритуала…

На самом застолье то ли от нервов, то ли, наоборот, от полного душевного спокойствия, Ярослав немного перепил сладкого и игристого шампанского. Коварство такого легкого напитка он осознал уже в машине Ониксима, которая неслась куда-то с большой скоростью. Вспоминать о тех постыдных семи остановках с ползаньем на карачках и выворачиванием собственного желудка он категорически не хотел, но это значило бы, что придется забыть и каким бережным с ним был Ониксим. Он не злился, даже не сердился, просто заботился о комфорте Ярослава всю дорогу, а когда тот заснул в машине, то отнес на руках в ту самую хижину.

А утром у Яра случилось первое странное видение. Он так старался не выдать своих мыслей, что перестарался с образом «любопытного гостя». Ониксим отвечал на все вопросы, но с каждым ответом голос его почти неуловимо грустнел. Наверное, во взгляде его глаз Яр сразу бы уловил все изменения настроения, но у него было на один рецептор меньше, и приходилось полагаться на остальное. Дошло до того, что Черный предложил ему отдохнуть, пока он «кое-что доделает по работе». Даже в этой ситуации Ониксим не давил, оставлял путь для маневра - Яр ведь не маленький, понимает, зачем они приехали в хижину, но ни одного намека от Черного так и не сорвалось.

- А если я попрошу заняться со мной сексом сейчас? - набравшись смелости, спросил Яр. Раз ему так нежно передают дирижерскую палочку их дальнейшего взаимодействия, то он размениваться на отдых не будет.

- Я откажусь, - глухо сказал Ониксим, чем очень удивил Ярослава. Может, он все-таки не совсем верно все понял? Но лучше спросить, чем гадать.

- Почему так?

Ониксим придвинулся к нему, обдавая тем самым теплым, ярким ароматом леса, и тихо сказал:

- Сейчас во мне больше Зверя, чем человека. Я могу быть груб.

И что-то внутри Ярослава разбилось с громким звуком треснувшего стекла. Осыпались наконец-то стенки купола, под которым он продолжал существовать по инерции.

Ониксим боялся показывать себя, боялся выпускать свою вторую волчью суть рядом с ним, чтобы не напугать, не потерять доверие.

Неправильно!

Надо было все исправить раз и навсегда.

Яр приподнялся, легко прощупывая руками сильные мышцы рук Ониксима, притерся щекой к груди, поднялся выше и поцеловал. Неглубоко, лишь чтобы показать, что он расслаблен и готов ко всему, ведь рядом с ним любимый.

И Ониксим понял, моментально прижал к себе и поцеловал глубже, а потом цапнул зубами за мочку уха со словами: «Ну, держись!»

И ведь и правда пришлось держаться за изголовье, чтобы хоть как-то оставаться на коленях, а не растекаться по кровати киселем. Все, что раньше себе представлял Яр о сексе, о чем мечтал, что знал, осталось далеко в прошлом, в жизни, которая теперь казалось ему фантомом. Он плавился от жара, перетекал в какое-то совершенно новое состояние, новое сознание самого себя. Эмоции переваливались через край, пробивали внутри все барьеры, да так, что Ярослав не выдержал и завыл, заскулил, заплакал.

Ониксим сразу же резко замер, напрягся всем телом, удерживая свой вес на руках, и нежно поцеловал в загривок, в выпирающие шейные косточки, что виднелись сквозь длинные волосы Яра. Ему было сложно говорить; Ярослав чувствовал, какая волна напряжения проходит по телу, отдаваясь в его собственном, поэтому он постарался вытолкнуть слова из пересохшего горла:

- Все нормально, Ониксим. Мне просто очень хорошо.

- Правда? - в голосе Черного слышались виноватые нотки. Он переживал слишком явно, и Ярослав откинулся назад, притираясь к мокрому от пота телу Ониксима.

- Правда.

Ониксим потерся носом о мокрый висок Ярослава и прошептал на ухо, что останавливаться больше не намерен. И о большем Яр не мог и мечтать: такая любовь за гранью настоящего мира.

С той ночи все изменилось. Видения усилились, стали настолько яркими и настоящими, что Ярослав понимал - разговора не избежать. Они готовили легкий завтрак перед своим отъездом, Ониксим резал овощи и разговаривал с Даром - его помощником и молодым волком. Как и Степка, Даромир был сиротой, подкидышем. Как узнал Яр, практика эта была не частая у вервольфов, но стычек за власть в стае в их мире хватало, а следовательно и одинокие волчата имелись.

- Он, что у нас организовал? Праздник японских собак?

…

- Он же на выставке был недавно…

…

- Злой, говоришь. Я понял. Сегодня уже возвращаемся. Спасибо, Дар. До встречи.