Ретривер (СИ)

— Пап! — весело крикнул Степа Ониксиму, и тот резко повернулся к волчонку. После того дня Степан стал звать его папой. Ониксиму иногда снилась та сцена, будто в замедленной съемке, как, выбежав из пролеска, Степа рванул к его подъехавшей машине и кубарем кинулся в ноги, на бегу превращаясь обратно в человека. Как он страшно и громко выл в голос, схватив голыми ручками сильные ноги. Как Ониксим сорвался с места, как несся вперед, принюхиваясь, нащупывая связь с Парой, как чувствовал боль Ярослава и то, как он его ждет, как держится из последних сил на грани сознания.

И как Зверь не успевает…

Для вервольфов защитить Пару любой ценой — их право и святая обязанность.

Для человека — это убийство.

И хотя Яр заверял его, что благодарен, что он спас его от смерти, но Ониксим не верил до конца, что страха у Ярослава нет, поэтому из шкуры лез, чтобы стереть те жуткие воспоминания.

По Выстроцким, благодаря связям Быстрого, наконец-то выяснилось достаточно, чтобы сдать их на человеческий суд за умышленное убийство семьи Яра. Был бы Игорь жив, то вся семья прошла бы по статьям о взятничестве и наркотиках, а так только по касательной зацепило, но и этого хватило, чтобы их надолго упрятать. Ониксим знал, что Быстрый им живыми выйти уже не даст. Такие могут навредить стаям, а ни один вожак этого не допустит.

Это была неотъемлемая часть их жизни, и вряд ли человек сможет принять это полностью, но законы были нерушимы для всех.

— Я венок принес, — счастливо сказал Степка и протянул ему красивый убор из живых цветов. На ритуал принято дарить своей Паре что-то воздушное и нежное, как символ ее хрупкости, которую Зверь будет защищать до самой смерти, и они со Степой единодушно решили, что это должен быть венок из белых цветов. Яру он невероятно подойдет.

— Иди сюда, поправлю тебе бабочку.

— Ну, пап, я сам могу, — оскалился смешливо Степа и встал около большого зеркала в прихожей. Ярослав же с самого утра находился под присмотром всех вторых половинок их стаи, а это огромная непрошибаемая женская стена, которая его даже на порог дома не пустила, когда он приехал за ним. Этому дамскому сообществу пришлось отдать целый новенький коттедж, в который планировал уже окончательно переехать Быстрый, и вот вроде вожак же, но как тут скажешь «нет».

— Совсем мы ручные, скоро в цирке выступать начнем, — шипел Ральф рядом с Ониксимом, затаскивая коробки с дорогущим шампанским и фруктами в крытый гараж. — Может предложить всем нашим «опарившимся» ошейники носить с такой бирочкой, где адрес и телефон дома?

— Завидуй молча, — счастливо оскалился на подколки друга Черный и попытался в одном из окон разглядеть Яра, но хрен с маслом, его забаррикадировали по всем фронтам. — Вот сам найдешь когда, тогда будет не до шуточек.

Ральф улыбнулся грустно и поставил коробку в угол.

— Это счастье меня явно обходит стороной.

Ониксим ничего не ответил, лишь сжал плечо в дружеском жесте. Он и сам уже ничего не ждал, не надеялся, а так все изменилось.

Вскоре к нему вывели Яра, нарядного, в белых штанах и легкой рубашке. Он счастливо улыбался, ведя на белоснежном поводке Джоя. Весь залился румянцем, когда Ониксим надел на него венок, робко поцеловал по окончанию ритуала под доброе рычание стаи и сорвал голос в той самой хижине, куда его увез ото всех Черный.

И только Быстрый знал, какова цена этого счастья и сколько сил ему понадобилось, чтобы удержать Ониксима от мести, когда их ищейки вскрыли всю правду про Выстроцких. Настоящая человеческая гниль… Но Быстрый лично с ними разобрался, такие дела надо делать на холодную голову. Главное, что стая счастлива, радуется пополнению новой Парой, ждет ночи и полной луны, а уж ее темную сторону он удержит.

========== Бонус ==========

Запах утреннего леса бодрил. Аромат хвои, легкий шлейф мелкоцветов, что просыпались от первых лучей солнца, и влажный от росы, еще прохладный лес дарили энергию. Яр вдохнул полной грудью, словно сам был там, в лесу, бежал по мягкому мшистому ковру и совершенно не хотел открывать свои глаза. Первый раз странное видение напугало его, что он неосознанно распахнул незрячие глаза, будто хотел увидеть знакомую спальню в хижине и Ониксима, но, наткнувшись на привычную темноту, закусил губу, погружаясь в раздумья.

Сны ему снились. И сны разные. Нередко страшные, намного реже счастливые, но все это было еще из той, прошлой зрячей жизни, а эти образы были совсем иными. Ему казалось, нет, он чувствовал, что сам будто бежал по утреннему лесу.

Ониксима в спальне не было, а когда он возвращался и мило лез целоваться, от него пахло той самой хвоей, влажным мхом и первозданной природой.

И секс утром всегда походил на животный: Оникисим вылизывал его, тихо рычал от удовольствия, пока проходился руками по ключицам, предплечьям, запястьям. Ему невероятно нравилось ласкать руки Ярослава, выцеловывать пальцы, посасывать их.